КНИГА ОЛЕХНОВИЧ
Шрифт:
Если мы возьмём того же ребёнка и будем говорить ему, что мы его любим и обожаем
и что он умный и сообразительный, что нам очень нравится, как он играет, и ничего
странного, что он делает ошибки (все их делают), и что мы всегда будем любить
его, несмотря ни на что, – вы даже не можете
возможности такого ребёнка! В каждом из нас до сих пор (несмотря на наш возраст)
находится такой трёхлетний ребёнок.
Луиза Хей
МЕНДЕЛЕЕВ ИЗ ВЬЕТНАМА
Ле Туан Ань из Вьетнама на фоне РУДН (Москва)
Студенты, даже отличники, бывают разные: талантливые и одарённые, способные
и трудолюбивые. Или обладают всеми этими качествами вместе. Они становятся
известными политическими деятелями, профессорами, кандидатами наук, руководителями
фирм, заведующими кафедр и, вообще, выдающимися личностями в своих странах.
И мы, преподаватели, часто вспоминаем: «А помните в таком-то году был такой-
то и такой-то необыкновенный студент из такой-то страны?» Но Ле Туан Ань из
Вьетнама, названный в газете «Дружба» (Москва, РУДН) «Менделеевым из Вьетнама»,
выделялся среди всех иностранных студентов за все 35 лет существования факультета.
Он был и остаётся совершенно особенным, уникальным студентом и человеком.
В середине 90-х годов на факультете впервые появились вьетнамские студенты. Никто не знал,
что они из себя представляют и как с ними работать без языка-посредника. Я, завкафедрой,
привыкшая всё новое, неизведанное начинать с себя, взяла группу вьетнамских студентов. Тем
260
более, что их будущая специальность была «химия», а мне уже, мягко говоря, слегка надоело
преподавать одно и то же, определённый объём общей и неорганической химии для инженерных
специальностей. И опять мне повезло! Вьетнамские студенты оказались не только способными
и чрезвычайно трудолюбивыми, но и владели основательной базой по химии. Фундаментальное
образование, которое начинало рушиться в нашей стране, во Вьетнаме было в самом расцвете.
Вьетнамские студенты оказались сознательными, имели тренированную память (учили
наизусть и легко воспроизводили по мере необходимости конспекты лекций и тексты из
учебников), обладали высокой степенью профессиональной мотивации, были нацелены на
углублённое изучение русского языка. Они изыскивали синонимичные, редко используемые
русские, в том числе и древнерусские (что меня особенно удивляло и поражало), слова и
выражения
подвижными мыслительными процессами, адекватно и быстро реагировали на проблемные
«точечные» вопросы, нередко в уме решали многоуровневые задачи, а в ходе объяснения
материала задавали опережающие вопросы!
Несмотря на то что у меня была лежачая мама, а я сама после операции, я, как проклятая
готовилась к занятиям, углублённо вспоминала то, чему меня учили на химфаке в середине
прошлого столетия, обязательно выискивала какую-нибудь интересную информацию из
истории химии, подбирала интересные факты из жизни и деятельности известных российских
и зарубежных учёных-химиков. Успевая дать программный материал по химии для
предвузовского обучения, я изыскивала время и возможность (это было нетрудно в сложившейся
ситуации) включить в обучение вьетнамских студентов элементы вузовской программы и
ввести такие темы, как метод молекулярных орбиталей, вопросы координационной химии,
химии углеводов и т.д. Я приносила книги по химии на занятия, знакомила студентов с
классическими российскими учебниками по разным отраслям химии, с «Основами химии»
(выпуска 30-х годов ХХ столетия) Д.И. Менделеева, которые у меня сохранились от отца
– профессора органической химии Б.И.Ардашева. Те издания, что у меня были в двойных
экземплярах, я дарила вьетнамским студентам, стимулируя их собирать научную библиотеку.
Когда же я увидела, что мои лекции кто-то из студентов перевёл на вьетнамский язык, а также
написанный ими подстрочник на вьетнамском языке к «Пособию по химии» А.С. Егорова, по
которому традиционно занимались иностранные студенты, я поняла, что пришло и моё время
изучать вьетнамский язык. Я стала готовить с вьетнамскими студентами-старшекурсниками
научную терминологию на вьетнамском языке и предварять ею занятия. Одной из первых
фраз, сказанных мною по-вьетнамски, была « Только химия наука, только химик-человек»,
которая стала потом у ребят щутливым девизом к их деятельности в будущей специальности.
Забегая вперёд, скажу, что многие вьетнамские студенты из этой группы заняли при-
зовые места на олипмпиаде по химии, проводимой на химфаке в Ростовском госуниверситете,
успешно окончили его и защитили кандидатские диссертации. Меня удивляла и восхищала
не только трудоспособность вьетнамских студентов, но их неиссякаемая любознательность
и фундаментальная образованность. Так, например, когда я начала рассказ о Луи Пастере,