Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура

Тамерлан

И потому во имя Господа, в чьей власти все сущее, и во имя Святой Девы Марии, матери Божьей, я начал вести записи с того дня, когда посланники достигли порта Святой Марии, недалеко от Кадиса, чтобы подготовить карраку, на которой должны были отправиться [в путь], и с ними был тот посланник Тамурбека, которого он посылал к сеньору королю…

На следующий день, в четверг двадцать восьмого августа, в час обедни подъехали к большому городу, называемому Кех [Кеш]. Он располагается на равнине, пересекаемой со всех сторон оросительными каналами и ручьями. [Город] окружали селения и сады, а вокруг простиралась равнина, на которой виднелось множество многолюдных селений, каналов, лугов, и [казалось],

что эта земля [должна быть] очень красива летом.

На поливных землях росли пшеница, виноград, хлопок, дыни и большие плодовые деревья. Город был обнесен земляным валом и [окружен] глубоким рвом, а у ворот его имелись подъемные мосты. Из этого города Кеха был родом сеньор Тамурбек, и здесь же родился его отец.

Здесь много больших домов и мечетей, особенно одна, которую Тамурбек приказал построить, [но она] еще не была окончена. В ней находилась большая усыпальница, в которой покоился его отец. Другую усыпальницу Тамурбек приказал построить для себя, чтобы быть там погребенным, и она [также] еще не была окончена.

Говорили, что когда он был здесь с месяц тому назад, то остался недоволен этой усыпальницей, говоря, что вход [в нее] низок, и велел переделать его; и сейчас там работают мастера. Кроме того, в этой мечети покоится первый сын Тамурбека, которого звали Янгир [Джехангир]. Эта мечеть и усыпальница очень богаты и отделаны золотом, лазурью и изразцами, при ней большой участок с деревьями и водоемами.

Каждый день по приказанию сеньора в эту мечеть отправляют двадцать сваренных баранов в память душ отца и сына [Тамурбека], погребенных там. И как только посланники приехали в этот город [Кех], их привели в эту мечеть и сюда им принесли много мяса, фруктов и устроили пир, а когда они откушали, отвезли в большой дворец, где им предоставили помещение.

На другой день, в пятницу, посланников повели осматривать большой дворец, который строился по приказанию царя. Говорили, что уже двадцать лет в нем работали каждый день. И даже теперь трудилось там много мастеров. Во дворце очень длинный вход и очень высокие ворота, и здесь же, при входе, с правой и левой стороны находились кирпичные арки, отделанные изразцами, выложенными разными узорами.

А под этими арками находились как бы маленькие комнаты без дверей, то есть [углубления] с полом, выложенным изразцами, а это было сделано для того, чтобы там [могли] сидеть люди, когда во дворце находился сеньор. Сразу же за этими воротами находились другие, а за ними большой двор, вымощенный белыми плитами и окруженный богато отделанными галереями, а среди двора большой водоем, и этот двор занимает в ширину шагов триста, и через него входили в самое большое помещение дворца, куда вела очень большая и высокая дверь, отделанная золотом, лазурью и изразцами, – [все] очень искусной работы.

А над дверью посередине был изображен лев [на фоне] солнца, а по краям точно такие же изображения. Это был герб сеньора самаркантского. И хотя говорят, что этот дворец строился по приказу Тамурбека, я думаю, что его начал строить прежний сеньор Самарканте, так как этот герб, [изображающий] солнце и льва на нем, есть герб сеньора самаркантского, а герб Тамурбека – три круга, [расположенные] таким образом:

Это значит, что он царь трех частей света, и этот герб он приказал делать на всех монетах и на всех предметах, которые изготавливаются по его приказанию. И по этой [причине] я думаю, что другой сеньор начал строить этот дворец, еще до Тамурбека. Эти три кружочка наподобие буквы «О» встречаются и на царских печатях, и он приказывает [тем народам], которые облагаются данью, чтобы также ставили [этот знак] на своих монетах.

Через эту дверь входишь в приемный зал квадратной

формы, стены которого расписаны золотом и лазурью и [отделаны] изразцами, а потолок весь позолочен. Отсюда посланников провели в верхний этаж, и так как весь дом был отделан золотом, им показали столько помещений и покоев, что сразу и не расскажешь. [Здесь вся] отделка была золотом, лазурью и другими разными цветами, достойная удивления даже в Париже, где искусные мастера. Эта работа [и у них] считалась бы прекрасной.

[Потом им] показали комнаты и покои, предназначенные для самого сеньора и его жен, с необыкновенно богатой отделкой стен, потолка и пола. Над постройкой этого дворца работало много разных мастеров. Потом повели посланников смотреть зал, предназначенный сеньором для пиров и чтобы [там проводить время] со своими женами. [Этот зал] огромен и богатой отделки.

А перед ним находится сад со множеством различных плодовых и тенистых деревьев; в нем – много водоемов и искусственных лужаек. А перед входом в сад такое обширное [пространство], что здесь в летнее время у водоемов могло бы сидеть множество народа под сенью деревьев. И так роскошна и богата отделка этого дворца, что для его описания нужно все обойти и осмотреть не торопясь. А эта мечеть и дворец относятся к самым великолепным постройкам, какие сеньор до сих пор осуществил или велел соорудить.

И приказал построить их в честь своего отца, погребенного здесь и уроженца этого города. И хотя он родился в этом городе, однако не принадлежал к тому племени, которое там живет, а был из племени, называемого чакатаи и относящегося к татарам, пришедшим в эту землю из Тарталии, когда они вторично ее завоевали и стали над нею властвовать, как об этом вам позже будет рассказано; а здесь они получили это название чакатаи.

Отец Тамурбека был благородным человеком из рода этих чакатаев, но среднего достатка, имел он не более трех или четырех всадников и жил в одном селении недалеко от этого города Кеха, так как их знатные люди больше предпочитают жить в селениях и поле, [нежели] в городах. И этот его сын [Тамурбек] начинал с того, что имел только столько [имущества], чтобы содержать себя и [еще] четырех или пять всадников. И об этом я пишу, ручаясь за достоверность, так, как было рассказано посланникам в этом городе и в других местах.

Говорят, что однажды [с помощью] этих четырех или пяти людей он начал забирать силой у своих [соплеменников] один день барана, другой день корову, и когда это удавалось, пировал со своими сообщниками. Возможно, поэтому или потому, что он был человеком храбрым, доброго сердца и щедро делился всем, что имел, присоединились к нему и другие люди, так что [вскоре] у него стало триста всадников.

Когда их набралось столько, он начал совершать набеги на [другие] земли, грабя и воруя все что можно для себя и своих [людей]; также выходил на дорогу и грабил [проходящих] купцов. Слухи о том, что делал [Тамурбек], дошли до императора самаркантского, который был сеньором этой земли, и он приказал убить его где бы то ни было. А при дворе самаркантского императора было несколько знатных кавалеров чакатаев из его племени.

Они так хлопотали за [Тамурбека] перед императором, что он его простил и по царскому соизволению разрешил жить при дворе. И из этих кавалеров [чакатаев], которые выпросили ему прощение, двое теперь живут с ним; одного зовут Омар Тобар, а другого – Каладай-бек. Он сделал их большими сеньорами и владетелями обширных земель. Говорят, что когда [Тамурбек] жил [при дворе] самаркантского императора, то так интриговал против него, что последний был готов отдать приказ убить его; но кто-то предупредил [его], и Тамурбек бежал со своими людьми и начал грабить на дорогах.