Книга Полетов
Шрифт:
В городе крылатые смешиваются с бескрылыми на базарах или в кофейнях, но живут они порознь. Первые в высоких башнях среди голубей и колоколов, вторые внизу, в лабиринте улиц, и говорят, так было всегда. Но случается, крылатое дитя рождается у бескрылых родителей и покидает гнездо на земле, а рожденный с земным бременем в крылатой семье обречен на жизнь вдали от неба.
Так случилось и с Пико. Его мать зарыдала при виде выскользнувшего из нее тельца без приклеенных к лопаткам лоскутков
влажных перьев. И пусть сердце разрывалось от горя, разум говорил, что нельзя оставлять малыша в комнате на
Каждый вечер на закате юный библиотекарь отправлялся на берег смотреть на парящих над морем крылатых людей, привычно выискивая взглядом мать. Однажды порыв налетевшей бури швырнул в залив юную девушку, она забилась, пронзительно крича, утягиваемая ко дну намокшими крыльями. Пико кинулся в волны и вытащил ее на берег. Он поддерживал девушке голову, чтобы помочь ей исторгнуть с кашлем соленую воду, мгновенье спустя вокруг оказались ее соплеменники, воздух загудел от судорожных ударов крыльев. Пико одобрительно похлопали по голове, мать поцеловала его в щеку, и девушку унесли в башню поправляться.
Прошло несколько недель, и как-то, читая в библиотеке, он услышал снаружи шум. У дверей на клумбе с ирисами он обнаружил нагую крылатую девушку, и тут же вспомнил ее лицо.
– Ты спас меня от моря, - сказала она.
– Мне не сказали твое имя, - прошептал он.
– Я не знаю,
как тебя зовут.
– Меня зовут Сиси. А ты Пико, как говорит твоя мать.
– Ты любишь читать?
Читать она не умела, но, устроившись с поджатыми ногами на столе, слушала чтение Пико и, когда тот закончил, захлопала в ладоши, а потом огляделась.
– И все эти книги рассказывают истории?
– спросила она.
Он кивнул.
– Тогда научи меня!
– воскликнула она - Научи меня читать.
Следующие несколько месяцев она каждое утро появлялась в библиотеке, где Пико учил ее буквам и словам и давал с собой в башню книги - те что попроще и где побольше картинок. Но куда больше чем читать самой, она любила слушать Пико, и вскоре тот начал рассказывать истории. По его словам, они спускались с далеких небесных высот.
– Где-то, - рассказывал он, - в неведомой стране на морс
ком берегу жили юноша и девушка, и чем старше они станови
лись, тем прозрачнее делались их тела. Поначалу проявлялись
синие нити кровотоков, затем лепестками проступали кости,
и вскоре они рке могли разглядывать сквозь себя образы окру
жающего мира: тень шелестящей листвы внутри мозга, трепет
крыльев бабочки в ударах сердца, жуков в извивах кишечника.
Они видели, как струится вино по горлу, как восходит солнце
по спинному хребту, выше и выше, позвонок за позвонком.
Со временем распознавать друг друга они могли лишь ося
занием и, обнявшись, выискивали на фоне ландшафта глаза,
губы, уши, родинки. В один прекрасный
лись и растворились.
– Как чудесны твои истории!
– Она легко взъерошила рукой
его волосы.
– Откуда они берутся?
– По ночам, пока ты летаешь, я вижу сны.
– И я вижу сны, но рассказывать, как ты, не умею.
– Ты умеешь летать.
– Да. Я умею летать.
Притом что дружба между крылатыми и бескрылыми была не такой уж редкостью, отношения Пико и Сиси не всем пришлись по душе, особенно когда беседы в библиотеке сменились полетами девушки в сумерках. Теперь она все чаще летала одна, после полудня или поздно ночью, а Пико завороженно наблюдал за нею. Друзья разлучались только на время сна.
Скандал разразился, когда однажды отец Сиси застиг их целующимися в чужой парусной лодке. Он полетел на поиски дочери и, увидев обнявшихся в закутке под мачтой, с такой силой ударил в мокрую обшивку, что Пико вылетел за борт и добирался до берега вплавь.
Они стали встречаться украдкой, но родственники Сиси не спускали с нее глаз, и ускользнуть становилось все труднее. Тогда страсть ее обратилась к полетам, восторг парения понемногу вытеснил тягу к историям - и как-то вечером в сумраке библиотеки Пико услышал, что, оказывается, никогда не мог ее понять и что жизнь ее отдана небу, пока он обречен пресмыкаться в пыли.
– А как же поцелуи?
– спросил он.
– Ты и сам знаешь, что это не в счет, - ответила она - Я никогда не стану по-настоящему целоваться с бескрылым юношей без вкуса неба на языке.
И он понял, что действительно знал это, что искал на устах ее, чего был лишен сам, и, услышав ее тихое: «Мне пора», стал бить себя по лицу и разбрасывать книги.
Сидя на берегу моря, он рыдал. Часами не отходил от окна в комнате под куполом. Сидел за своим столом, и слова заполняли мир вокруг. Он все читал и читал, книги стали единственным источником радости. Как-то среди библиотечных томов попалась толстая книга в кожаном переплете, с золотым обрезом чистых страниц - тогда он приобрел у торговца редкостями зеленую с золотом самопишущую ручку, из коры дуба и устричных раковин сделал лиловые чернила и с этим приступил к сочинительству. Слова медленно покрывали страницы, подобно пыли, покрывающей землю под ногами каменотеса
Иногда он тайком относил стихи девушке, что жила на верхушке башни, так и не зная, прочтут их или просто бросят в огонь, ибо ответа ни разу не получил.
В одно утро, рассеянно спускаясь по винтовой лестнице, он увидел гриб размером с детскую голову, с непостижимой растительной силой поднявший каменную плиту пола в центре библиотеки. Пико сорвал гриб и отнес на свой стол, затем вернулся УЛОЖИТЬ на место каменный квадрат. Склонившись, он заметил в нише бледный выступ, который в первый момент принял за корень или раковину, но, стряхнув землю, обнаружил фаянсовый кувшин. Вскоре кувшин занял место рядом с грибом. Была извлечена глиняная пробка, и, просунув в горлышко руку, он достал шкатулку черного дерева. А когда дрожащими пальцами приподнял крышку, под шелковым платком обнаружился вчетверо сложенный кусочек бумаги, сразу же треснувший по сгибам, когда он его расправил. Наклонившись к бумаге, Пико прочитал в дымчатом утреннем свете: