Книга Предтеч
Шрифт:
– Может быть, и рад был бы не ходить, только выхода нет. Идем.
Она открыла дверь, а потом каким-то образом еще раз ее же, и взявшиеся за руки фигуры стремительно поплыли в сторону, теряя облик и становясь призрачными, пока не растаяли вовсе.
– Пашенька!!! Что же мы теперь делать-то будем?!
– Ничего, - пробормотал муж, опрокидывая рюмку водки из принесенной со свадьбы "похмельной" бутылки, - раньше надо было реветь и думать, как ему живется. Кроме того, я так думаю, - теперь ищи его не ищиЕ Сам припрется или милиция сыщетЕ
Папаша замолчал и вдруг, словно вспомнив что-то необыкновенно хорошее, счастливо улыбнулся:
– Нет, и как это он только подцепил такую?
А они шли раскисшим
– Как, однако же, неудачноЕ
– В чем дело?
– Говорила ж тебе, что вся топология у вас тут словно изгрызенаЕ Везде симметричные формы на расстоянии прямой видимости. Столб напротив столба, стена напротив стены, дом напротив домаЕ Понимаешь? Именно данный дом и стена, ничего такого, что могло бы быть в другомЕ месте. Те, кто делают замкнутые пространства, замыкают не только трехмерноеЕ Это что ж теперь, - за город пилить?
– Э-э-э-эЕ
– Чего это с тобой?
– Не мешай. Это я так думаюЕ О! Надумал. Тут Театральная площадь есть, она вроде бы как и в центре, а сама н на обрыве. Обрыв порос кустами и деревьями, между ними н тропинки. Кривые. Пойдет?
– Пошли посмотрим.
Он чувствовал себя пустым и легким, словно пузырь, но только при этом, странным образом, замороженным. И уж во всяком случае, - это не он двигался. Не он переставлял ноги, не он двигал очужевшими губами. Все это н вообще происходило не с ним, потому что с ним ничего подобного, разумеется, произойти не могло. Он НЕ МОГ привести ночью, домой незнакомую бабу. Не мог плясать в голом виде под каким-то чудовищным дождем. Не мог на протяжении всей ночи на разный манер (включая те, о которых даже Дорогие Однокласснички в туалете говорят между собой не иначе как с хихиканьем и подмигиванием) пользоваться телом этой вот, - явно иллюзорной, - красавицы. Да чего уж там н "пользоваться"Е Др-рать впер-регр-реб!!! Причем не встречая ни малейших возражений, а как бы не наоборот. Ослушался маманю и теперь, сбежав из дому, вроде бы как (но это же все только кажется!) бредет к своим невиданным и неслыханным дворцам, навстречу приключениям в местах, которых никогда не было и нет. "Бред", кстати, скорее всего тоже происходит от "брести". Это все не он. Не он. Не он!!! Он, скорее всего, визжит и вопит от ужаса где-нибудь за миг "до" или "после" "Здесь И Сейчас" опустевшего тела, равномерно переставляющего ноги. А он еще, - какой глупый, наивный мальчик!
– Темную Трубу всерьез считал солидным, заслуживающим уважения ночным кошмаром! Нет, он сейчас соберется с силами, и остановится. И пусть она там что хочет говорит про тысячу и один способ совершенно надежного отличия яви от сна: психи вон не различают, способы там или не способы. Но вместо этого ноги сделали следующий шаг, а потом еще. А когда задумчиво молчавшая по правую руку иллюзия вдруг спросила, что он думает о ней теперь, после всего того, что произошло за какие-то восемь часов, замороженные, отгороженные от него губы немедленно ответили, оставляя его беспомощным свидетелем:
– К сожалению, - то же, что и прежде. Ты самое прекрасное существо из всех что были, есть и будут.
– Это ты уже говорил. Скажи что-нибудь, что имело бы побольше смысла.
– Ты н человек долга, - с холодной корректностью проговорил Чужак, которого он до сей минуты в себе не знал, - и это очень, просто-таки непозволительно много. Беда только в том, что это гораздо больше, чем ты вся.
– Прекрасно. н Холодно констатировала она. н Но тогда, пожалуй, я вынуждена буду настаивать, чтобы ты высказался до конца.
– Ты действительно этого хочешь? Предупреждаю, что разбираться в людях н мой единственный природный дар. А язык дан людям только для того,
– И все-таки. Похоже, что с тобой сегодня происходит то, что в иных местах именуют "кристаллизацией", этим грех не воспользоваться в интересах истины.
– Хорошо. н Он пожал плечами и следом с ледяным ужасом услыхал собственные слова. н Ты н понятия не имеющая, чего, собственно, хочешь, холодная, но при этом странным образом очень ебливая телка. Это н суть. Все остальное н частности. То, что ты совершенно беспощадна и, - если бы не Долг! н видела бы в людях только игрушки, это, скорее, нейтральное качество.
– И ты решился сказать мне все это сейчас? И совсем не боишься?
– От прежнего не осталось ничего. Нового еще нет. Так что не за что н бояться. И раньше было не за что, жаль, что я этого не понимал.
– И уже, - она посмотрела на него с некоторым научным интересом, - никакой благодарности?
– Подробно объяснив, как и почему я "все испортил", ты сама же освободила меня от этого атавистического чувства. Как некий деятель освободил подчиненных от химеры, именуемой "совестью". Ты так все хорошо объяснила! Более того, - убедила! Утро, Демон Трезвого Утра окончательно, как дважды два показали мне суть проблемы: пизда довольно распространенное явление природы в этом мире. И, похоже, не только в этом. Так что ничего не следует ценить больше, чем оно того стоит.
– Вон ты какими словами заговорил! Я ведь могу обидеться!
– А ты этого еще не сделала? н Холодно удивился он. н Странно. Потому что я ждал чего-то такого с самого начала этого идиотского, никому не нужного разговора.
– И так-таки совсем не боишься?
– Я уже сказал. И я ведь ни в чем не виноват: я предупреждал, а ты сама настаивала. А главное, - голос его чуть ли ни впервые в жизни обрел едкую, как самая сволочная щелочь, издевку, - в тебе слишком много этого самого чувства долга, чтобы ты пошла в отношении кого-нибудь на откровенную подлость.
– Ну, молодец! Какой способный к расчету молодой человек! н Глаза Елены по кличке "Ланцет" светились ровным, стылым, беспощадным светом, бывшим, пожалуй, пострашнее, чем давешняя желтая лютость. н А знаешь, как я могу распорядиться тобой вполне даже в рамках своих представлений о должном?
– У меня только узкоспециальная информация о твоей фантазии. Поэтому точно сказать не могу, но думаю, что сурово. Может быть, даже не оставишь в качестве комнатной собачки, потому что у тебя найдутся более серьезные дела. Примерно так, а остальное н не так уж существенно.
Но она уже в полной мере обрела привычное душевное равновесие. Человек, который на пятнадцатом году жизни только в личном зачете обошелся Люгэ-Молоту в восемьдесят три сбитых машины и при этом еще командовал одной из лучших истребительных частей, просто не мог бы являться личностью неуравновешенной: скорее можно было ждать редкостной, прямо-таки патологической уравновешенности и хладнокровия. Правильное ожидание.
– Говорили же мне, что все мужики н свиньи.
– Задумчиво проговорила она.
– Говорили, что любой заморыш начинает считать себя полновластным владыкой твоего тела и души, попыхтев над тобой минуты две, чуть только отдышится. Надо же н не верила.
– Я н не все. Все-таки, хоть ты и самое прекрасное существо на свете, а есть в твоем характере что-то от существа хладнокровного. Вроде хищной рептилии.
– Очень, очень верное наблюдение. Надеюсь, ты обрадуешься, услыхав, что у тебя есть все шансы убедиться в истинности своей теории на своей жеЕ На своем собственном опыте.
– Жаль прерывать такую продуктивную беседу, но мы, кажется, пришли.
– АгаЕ Сейчас посмотрим.
Она оглядывала обрыв совсем не долго, после чего "агакнула" уже по-другому, с явным удовлетворением.