Книга Природной Веры
Шрифт:
На забой свиньи собрались все свободные на тот час мужики деревни. Все они приняли по стопке, как по случаю праздника. К миске с отрубями подвели огромную свинью. Выбранный мужик ударил ее молотком по виску. Ноги свиньи подкосились, и она упала. После этого, тот же мужик вынул нож, вонзил его свинье в горло и сделал надрез. Нож этот использовался только для резания животных и перед употреблением обязательно точился. Из свиньи в подставленный таз хлынула кровь. Крови оказалось много. Первым ее налил себе тот мужик, что забил свинью, и выпил. Вторым кровью был угощен гость — Топорков. Потом пили все остальные. Когда кровь выпили всю, свинье отрезали уши и хвост и отдали их на жаренку детям. После этого позвали женщин с корытами, которые стояли поодаль и ждали когда начнется разделка туши. В корытах они
5. Здесь надо сказать слово и о жертвоприношениях в язычестве, ибо забой свиньи, который мы тут описали, в древности происходил не только по причине пищевых потребностей общины, он всегда был приурочен к дням почитания богов. Поэтому закланная свинья была еще и жертвенной свиньей.
Здесь мы рассмотрим вопрос разумности жертвы, ибо нас упрекают в том, что язычники непременно резали не скот, а людей. В противовес этому христиане приводят рассказ о жертвоприношении Авраама, который уже был готов принести в жертву своего сына, но бог в последний момент запретил убийство.
Надо сказать, что среди русских сказок, есть похожая сказка, где отец так же собирается принести сына в жертву. Но сказка эта прозрачно указывает, что мужик решился на это по личному недомыслию, а не потому, что ему так сказало божество! Это важный и поучительный момент. Он переносит ответственность за человеческие жертвоприношения с богов на самих исполнителей. Боги не требуют человеческих жертв. Надо лишь правильно понимать их волю. В русской традиции, Авраам не остался бы безвинным за стремление исполнить волю своего бога. Приведем нашу сказку. Она называется "Рыбьи головы", дана в сборнике Н.Е. Ончукова "Северные сказки", т1, изд. С.Петербург, 1998 г.
Один бедный мужик слыхал, что в одном месте есть клад — золото; а он часто ходил и все искал, не покажется ли ему клад, а клад все не показывался. Он нашел место и не раз копал, и однажды вдруг слышит голос: "Что ты мужик трудишься и стараешься понапрасну! Клад ты получишь, если дашь мне голову". Услыхал это мужик и незнай обрадовался, незнай испугался, но однако пошел домой и размышляет: "Как тут быть, какую нужно голову?" В доме, кроме жены и сына, никого не было, он и решился принести голову сына. Пришел домой и обсказал все своей старухе, и говорит: "Испеки-ко завтра, баба, мне рыбницек, а я с сынком пойду на озеро рыбу удить". Баба испекла ему рыбник из мелких рыб, мужик с сыном и отправился к тому месту, где был клад. Жаль было ему сынка, да и клад-то надо было достать. Пришел на место и вздумал пообедать; разломил рыбник, стал сам есть и сыну дал. В рыбнике рыбы все маленькие, он отвертывал у них головы и кидал в сторону. Вдруг слышит знакомый голос: "Довольно мне мужик твоих голов, бери клад и иди домой". Обрадовался мужик, взял клад и пошел домой.
Жреческое служение
1. Древнее жречество Руси рассматривается современными исследователями как сословие. С одной стороны, жрецы могли жить отдельными поселениями, как, например, близ горы Богит, где было святилище с известным Збручским идолом. Жили там очень бедно.
С другой стороны, согласно летописным источникам, жрецы (в летописях всегда жрецы называются волхвами) часто представляются единичными людьми, которые оказывались сосредоточием и религиозной и светской власти. Они оказывались в конфликте с князьями, которые претендовали на стол, на власть светскую. Во времена летописные, этот конфликт был обусловлен естественным несогласием местной знати с княжением потомков Рюрика. Его приглашали княжить только Новгород, а власть его потомков утвердилась по всей Руси уже без какой либо инициативы снизу.
Власть духовная и светская боролись друг с другом во все времена и во всех странах. Такая картина является верной для всего индоевропейского сообщества, основанного в значительной степени на ведических началах. Сделаем маленькое отступление в область ведической традиции.
У древних ариев мы находим
Именно в силу того, что принцип иерархического порядка пронизывал все сознание общества, проблема господствующего сословия у ариев периодически вставала очень остро.
Сохранилось мнение кшатриев о брахманах. Брахман — это тот, "кто получает дары, пьет сому, поглощает пищу и может быть выгнан, если кто пожелает". (Айтарея брахмана). А вот мнение брахманов: "Убив мать и отца и двух царей из рода кшатриев, уничтожив царство вместе с его подданными, брахман идет невозмутимо", (Дхаммапада). Как видно, брахман ставит свои принципы выше жизни кшатриев и вообще выше всего на свете.
Отношения в арийском обществе нельзя однозначно проецировать на славян. В славянском мире мы находим другую картину человеческих отношений. Мы до сих пор не любим выскочек или вообще всех, кто как-то внешне выделяется из общей массы людей. Не важно, происходит ли это на крестьянской сходке или на ученом собрании. Мы, славяне, как бы тяготеем к однородной человеческой общности. У нас не признают рабства, но и того, кто хочет стать над людьми сверху — тоже не признают.
Вообще же у славян есть одно обязательное условие добровольного признания неравенства и власти человека над остальными — это харизма. И если власть передавалась по наследству, то народ разумел, что и харизма, некая божественная отметина таким же образом передается от отца к детям и возрастает в человеке к старости.
Харизма вовсе не обязана сводиться к признанию собственного рабства. В Российской истории, Новгород неоднократно приглашал князей на княжение, понимая этим, что он заполучает носителя харизмы для наряду, а не ярмо на шею. От того, что в городе есть достойный князь, у каждого новгородца прибавлялось достоинства и гордости, а не убавлялось. Тот же Новгород изгонял князей, если находил в них не харизматические, а чисто диктаторские начала.
Древние князья внешне не выделяли себя из массы своих дружинников. Вспомним Святослава. Он шатров с собой не возил, и его одежда ничем не отличалась от одежды остальных русских людей, разве что была чище. И это определяло достоинство князя. Ибо как отмечено, славяне признают достоинство человека не по сословию или образу жизни, а по его делам и харизме, которую он вокруг себя складывает. Русское холопство времен христианства и орды — это извращение народного сознания. Оно не записано в нас на генетическом уровне. Оно распадается, как только исчезают причины его поддерживающие, но при этом харизма лидера (волхва, атамана, воеводы, князя) — остается.
Такая ситуация говорит за то, что имевший место на Руси конфликт княжеского и жреческого сословий не сводился к отстаиванию эгоистических интересов сословия или касты. Это было столкновение и состязание носителей харизм, где индивидуальное значило больше чем социальное. Как правило, харизма князя соответствовала динамичной часть власти, а жреческая харизма всегда была более консервативной. Борьба между ними сводилась к борьбе между нововведениями и традицией. Так было до появления христианства, и так было после. В характере духовного и социального движения у нас всегда очень многое означал вождь.