Книга пятая. Завистливое смирение

Мамбурин Харитон Байконурович

— Ну да, — отдувающаяся Тами, присевшая рядом с подругой, вопросительно посмотрела на меня, добавив, — Мач, ну серьезно. Мимика выиграла Турнир, а потом… Герой избил менестрелей. В жизни ведь никто не поверит, что они напали сами. А кроме них тут свидетелей нет. Был бы хоть Магамами…

— Я помолюсь за их упокой, — решительно сказала вновь раздевшаяся до приличного уровня Матильда, недоуменно заморгав от вида моих квадратных глаз.

— Пощадите…, - промямлил кто-то из кучи побитых.

— Эх вы, — осуждающе вздохнул я, изымая из инвентаря пузатую бутылку темного стекла, — Я не для этого просил сдерживаться!

Кто

не мечтал о стезе могучего героя, который идёт по жизни гордо, да так, чтобы впереди плакало, а позади горело? Да еще и с красивыми девушками, богатым и знаменитым? Это ж прямо сказка какая-то. Только вот не сказка ни разу. Если ты начинаешь, как некультурно выражается Саяка, мочить, то мочить будут и тебя. Из страха, ненависти, предрассудков и простого желания упокоить бешеную собаку. Причем мочить будут как враги, так и друзья, а особенно решительно мочить будут деловые партнеры вроде Магамами, ибо им такая репутация никуда не всралась. Если так подумать (и не брать в расчет зарвавшихся отмороженных богинь), то у каждого моего недоброжелателя были свои мотивы, причем почти каждый шел на падлу любимому мне вынужденно, решая попутно собственные проблемы. Да, это неприлично, некультурно, гадко, подло и вообще… Но убивать — это намного хуже.

Не бывает сил зла, которые просто зло, потому что хотят какнуть тебе в борщ. Даже тут, где есть самые настоящие демоны, Князья Тьмы и прочие зловещие образования. С другой стороны… и у излишней доброты могут быть неприятные последствия.

— Отставить мочить, — пробурчал я, вытаскивая из-под тел того самого эльфа, любителя халявных денег и лизать ножи, — Смотрите, как надо.

Тот уже частично пришёл в себя и даже нашел в себе силы гнусно оскалиться мне в лицо:

— Ну победил ты, и что? — прохрипел засранец, — Я знал, что ты не убиваешь. Мы все знали. Потому и собрались! И что ты теперь сделаешь? Добьешь безоружного? При свидетелях? Фиг ты это сделаешь, Герой.

— Что, думаешь больше ничего не могу? — задумчиво пробормотал я, разглядывая эльфа. Был он тощий, костлявый и весь в похабных татуировках. Не обаятельный, не привлекательный, богатого внутреннего мира Виталик наплакал… за счет чего живет? Не понятно.

— Ну разве что нахрен пошлешь, — улыбнулся щербатым ртом бард, — А я тебя тоже пошлю! И что, обнимемся и пойдем вместе?

В ответ я сначала воткнул ему бутылку горлышком в рот, а затем чуток надавил пальцем на солнечное сплетение. Мужик выпучил глаза, тут же начав послушно глотать содержимое бутылки.

— Вот скажи мне, эльф, — я продолжал поить несчастного, — В чем сила? В классе? В уровне? В доспехах? Почему вы меня не боитесь, а каких-то коров, ходящих на задних ногах, боитесь до судорог? Может знаешь, почему?

— Пххххрррррр, — ответил мне собеседник, отчаянно пуча глаза в ужасе и пуская пену изо рта. Ну и теряя сознание. Да что ты будешь делать…

— Это были твои последние слова, — пробурчал я, роняя несчастного и подтаскивая к себе за ногу следующего, — Сказанные этим местом.

— Мааач? — Матильда аккуратно потрепала за плечо кормящего бессознательное орочье тело меня, — Ты что делаешь?

— Вливаю в побежденных зелье жопоголосья, — поделился сокровенным со жрицей я, — Пусть попробуют теперь о нас гадости говорить. Кто будет вслушиваться в их слова?

— Откуда оно у тебя?! — тут

же загорелась подскочившая Тами, за что была взята в оборот, вместе с остальной частью команды. Раздав всем пузырьки, я ускорил процесс окормления паствы, попутно объясняя, — Ну мне же поручили несколько расследований на Поллюзе? Поручили. Я всё расследовал, всё понял, Приз нашёл, певцов спас, источник зелий тоже раскопал. Репутацию Магамами защитил. Я у вас молодец!

— Мы хотим подробности! — заявили мне возмущенным хором, — Очень! И немедленно!

— Всё расскажу, — пообещал я, — Когда уплывем отсюда к чертовой бабушке! Поторопитесь!

И вот тут уже наш победоносно-турнировыигрывательный табун поскакал вперед без всякой помпы и прочего престижу. Впереди я, почти на вороном коне, ну, по крайней мере рядом с этой нашей кентаврицей, на шее снова Мимика, но уже с арбалетом, что превращало меня из Героя в подобие тачанки, чуть позади девчонки, сварливо переругивающиеся друг с другом по поводу того, кто должен бежать сзади и смотреть за тылами, ну а уже в самых тылах тридцать три красотки с Кинтаро во главе. Так, делаю заметку — в трюм его не пускать, а то вон как у некоторых кошкодевочек половозрелость в глазах играет. Насиделись, наскучались, а тут им уже третий час бесплатный петтинг со второй по величине певицей мира показывают. Рейтинги обычного японского мальчика сейчас велики как никогда!

Охрана гавани нас встречала почти в полном составе. Головы всех куакарабилли, не обращающих ни малейшего внимания на почти что облепивших их разумных, в которых я без труда признал успевших удрать от нас бандюг, были зафиксированы на нашем приближении, как камеры в хорошей «Пятерочке» на плохо пахнущем алкаше. Они, эти широкие и сильные фиолетовокожие хоботоносные минотавры, кажется, даже и не моргали, следя за нашим приближением. Но с места не двигались совершенно.

А еще у каждого в руке была лопата!

Бандюги, наблюдая индифферентность стражей закона и приближающихся во всей красе нас, тяму не потянули. Взвыв как грешные души в аду, скопом ломанулись прыгать с пирса и грести от берега.

Нам было пофиг. Все хотели попасть на Веритас, одиноко и гордо болтавшийся на привязи посреди совершенно пустых приколов. Наш корабль был последним. Звучало это и выглядело очень гордо, хоть я и знал, что курсирующие до Агабахабары корабли скоро вернутся.

— Все на борт! — скомандовал я очевидное и вероятное, попутно маша рукой почти невозмутимым куакарабилли, стоящим неподвижно, но с отчетливым блеском в их маленьких глазах. Из вежливости, я несколько раз махнул на бегу рукой, обращаясь к ним, — Прощайте! Берегите себя! Будьте здоровы! Живите богато!

— Спасибо за рыбу! — гаркнула Саяка, вовсю работая ногами и местами помогая себе посохом. Задумываться над услышанным я не стал, точнее, мне не дали.

Внезапно мне под ноги кинулось что-то небольшое и черное, вцепившись в колено с громким воплем «Мач Крайм, выручай!!». Вопль был не только громкий, но и толстый, от чего я его тут же признал, подхватывая на левую руку неожиданного «зайца». Это же…

— Вадун Шаколола?! — громко удивился я.

— Меня бросили! — гаркнул вцепившийся в руку карлик, — Не совсем! Меня пнули! Представляешь?! Меня?!! Пнули! Ударился головой! А когда пришёл в себя, то корабля-то нет! Бросили собакины дети!! Меня!!