Книга пяти колец
Шрифт:
— Спасибо, дядя, — я бережно принял из его рук свиток с картиной. Впереди меня ждали торги за мое будущее с самым опасным человеком, которого я когда-либо знал.
Глава двадцать четвертая. Торг ценою в будущее
Всем посланникам из столицы губернатор выделил гостевые дома, находящиеся прямо на территории поместья. Дядя, кроме самого подарка, выбрал мне строгую шкатулку из красного дерева. Никаких украшений, никаких узоров — только идеально выверенные линии.
Строгость нефритового магистрата снаружи, а внутри красота и страсть лисы-оборотня. Даже если ей это не понравится, изящество подарка госпожа Кумихо точно оценит.
По гребаному этикету мне надо явиться к ней самому. Я ниже по статусу и просителем являюсь тоже я, а значит, именно мне идти к ней, дожидаясь, когда госпожа Такеши соизволит принять просителя. Серебряный звон колокольчиков раздался, стоило мне пересечь территорию гостевого дома. От мелодичного перезвона по округе словно волнами начала растекаться энергия. Я чувствовал, что происходит, но мне не хватало то ли знаний, то ли опыта понять, как все это работает. Попытавшись сосредоточиться на этом ощущении, я добился лишь головной боли. Мои попытки были прерваны сухим кашлем:
— Молодой господин чего-то желает? — хриплым старческим голосом произнес мужчина, одетый в одежды слуги с гербом скорпиона на груди. Его наметанный взгляд четко срисовал и мою одежду, и знак губернатора на ней, и строгую коробку — подарок. А вот мне было совершенно невозможно прочитать по его лицу, о чем он подумал. Как и все скорпионы, он носил маску. Тонкая темная ткань так плотно прилегала к его лицу, что создавалось ощущение, будто это вторая кожа.
— Я желаю видеть госпожу Такеши. У меня к ней важное дело, — отсутствие традиционного поклона я тоже срисовал. Похоже, старый клановый боец решил, что напрягать поясницу для безкланового щенка будет перебором. Что ж, пусть так, я проситель и мне придется следовать протоколу, принятому в этом клане.
— Могу я узнать, по какому вопросу? — старик начинал действовать мне на нервы. Характерные, застарелые мозоли на ладонях говорили о том, что ему в руках держать клинок куда привычнее пера.
— У нас с госпожой Кумихо есть незаконченный разговор. Сообщите, что ее ожидает Ву Ян, — я двинулся вперед, ожидая его реакции. Да, против правил этикета, но он начал эту игру первым. Не знаю, почему, но он меня бесил на бессознательном уровне.
— Следуйте за мной, молодой господин, — боец развернулся на месте и, открыв двери, двинулся внутрь дома, как бы показывая, что на самом деле это он меня пригласил, а вовсе не я решил зайти сам.
Предложив мне сесть в уютной комнате, он приказал служанке принести мне чай, а сам удалился к своей госпоже. На украшенных тончайшей вышивкой гобеленах были изображены битвы имперской армии против каких-то то ли кочевников, то ли просто конных дикарей. Стройные ряды воинов в одинаковых доспехах сметали разрозненные толпы пытающихся тщетно отбиться от мастеров меча и копья.
Картины настолько увлекли меня, что я едва заметил служанку, принесшую чай. Любая картина, изображающая сражение, даже если автор ничего не смыслит в войне, несет в себе важную информацию: какую амуницию используют бойцы, какое у них оружие, какие построения использует
— Господин Ву, — ого, я уже достоин поклона, любопытно, что ему сказала Кумихо? — Госпожа просит пройти вас к ней в купальню. — Да что за черт? Ей нравится издеваться над подростками? Так, к черту эмоции. Я сделал глубокий вдох, а потом медленно выпустил воздух. Ощутив на себе тяжелый взгляд слуги, я посмотрел прямо в его бездонные черные глаза и улыбнулся. Я Ворон и я справлюсь.
— Я с радостью приму приглашение госпожи, но, к сожалению, не был готов к столь приятному времяпрепровождению, — легкий поклон, чуть больше, чем простой кивок для слуги.
— Все необходимое уже приготовлено, молодой господин. Идемте, — он жестом показал мне следовать за ним.
Купальня была точной копией той, где я нежился перед поединком с Донгом. Вот только теперь мы с Кумихо поменялись местами. Слуга проводил меня в раздевалку перед купальней, чтобы я посетил небольшую парную. Немыслимо грязным идти нежиться, и даже если ты только что вышел из купели, но успел одеться, когда тебя вновь призвали в купальню, то весь ритуал омовения предстоит повторить.
Со все тем же небольшим поклоном старик вежливо попрощался и оставил меня одного. Медленно я снял всю одежду и, аккуратно сложив ее, поставил сверху коробку с подарком. Спешить нельзя, это покажет, что я слишком хочу ее видеть. Проблема в том, что и слишком медлить нельзя — это признак неуважения. Что за беда с этими придворными ритуалами. Меня радовало одно: все эти действия словно сами собой возникали в моей голове при необходимости. Скорей всего, начало сбываться обещание внутреннего голоса, что память Ву Яна станет принадлежать мне полностью.
Все это я обдумывал, сидя в большой деревянной бочке, наполненной водой, которая скорее напоминала кипяток. Приятное тепло распространилось по всему телу, а в клубах пара витали какие-то эфирные масла. Минут пятнадцать неги — и я уже готов к переговорам любого уровня сложности. Ополоснувшись ледяной водой, я вернулся в раздевалку за полотенцем и подарком.
Моя одежда лежала в том же порядке, но что-то не давало мне покоя. Осмотрев все, я дыхнул на полированное дерево. На коробке был смазанный след пальца, слишком большой для моего. Похоже, к безопасности своей госпожи скорпионы подходят с большой тщательностью. Убедившись, что картина на месте и в моей одежде нет ничего лишнего, я обернулся в полотенце и отправился к Кумихо.
В купели, нежась, лежала шикарнейшая женщина, которую я видел с тех пор, как попал в этот мир. Прозрачная вода только подчеркивала ее формы. Идеальная строгость тренированного тела никоим образом не портила ее женственности. Кумихо пила вино и закусывала фруктами.
— Мое почтение, госпожа Кумихо, — я поклонился ей согласно этикету, несмотря на то, что в купальнях этикет дозволял послабления. От вида ее тела кровь прилила куда не следовало и ткань на полотенце натянулась.
— Ян, мы, кажется, договаривались, что наедине для тебя я Кумихо, — в ее доброжелательном голосе слышался второй слой.