Книга Семи Дорог
Шрифт:
Прасковья обычно делала какую-нибудь истинно женскую гадость, некрупную такую, но досадную. То Меф обнаруживал в ботинке неприметную иглу, то у самой тропинки росло дерево с отравленными вишнями. Однажды маленькая девочка попросила Дафну подержать свою куколку и убежала. А игрушку эту Меф потом двадцать минут не мог прикончить из огнемета.
У Чимоданова почерк был другой. Он или устраивал ночные вылазки, или подсылал великана ростом с трехэтажный дом, размахивающего вырванной с корнем сосной.
От Евгеши
– Мошкин – просто прелесть! – сказал Буслаев.
На лбу у Дафны возникла и сразу пропала морщинка. Почему-то она не любила слово «прелесть», но причину, по которой не любила, не помнила. Сохранилось только это ощущение.
В тот вечер они сидели на лесной опушке, откуда открывался великолепный вид на равнину.
– Ужинать хочешь? – спросила Дафна.
Готовить здесь было просто, и она активно этим пользовалась, набирая очки хорошей хозяйки.
– Нет.
Даф прислушалась к своим внутренним ощущениям.
– Кажется, у меня острая шоколадная недостаточность! – поделилась она с Мефом. – А ты как?
– Ну давай.
Буслаев едва успел перекатиться, спасаясь от падавшей коробки. Ударившись о землю, она подскочила и открылась.
– Прости! Я не хотела! Я пожелала много шоколада, но не подумала, что он упадет вместе с ящиком! – охнула Дафна.
– Да ничего. Но в другой раз уточняй количество! – миролюбиво сказал Меф, выуживая пару плиток из разорвавшейся при падении коробки.
– Может, еще сгущенки? Ты же ее любишь? – великодушно предложила Дафна. Ей нравилось делать подарки.
Мефодий прикинул, сколько может весить коробка со сгущенкой, и предусмотрительно отказался. Потом он долго сидел и размышлял, откуда девушка знает про любовь к сгущенке. И она сама не могла понять, откуда она это знает?
Послышался топот копыт. К ним подбежала взмыленная кобылица и остановилась в двух шагах. Мефодий и Дафна сорвались с места.
– Осторожно, – предупредила она. – Мало ли…
– Сам знаю!
Гостья повернулась к ним боком и застыла неподвижно. Она была абсолютно белой, кроме правого бока, шерсть на котором местами была черной, складываясь в буквы:
«Подслушала разговор некромагов. Наши настоящие тела вскоре будут затянуты книгой. Надо встретиться! Завтра в полдень на острове Круглого озера. На время встречи объявляется перемирие. Если придете – скажите об этом лошади! Варвара».
Круглое озеро было, пожалуй, единственным непридуманным в этом мире. Во всяком случае, никто из
– Разве лошади понимают речь? – усомнился Меф.
Дафна хмыкнула.
– Помнишь полосатого муха, который извинялся? Так что, идем?
Буслаев понимал, что идти нужно, но все равно сомневался.
– А если это ловушка?
– Варвара не стала бы… Я ей верю!
– А кто тебе сказал, что лошадь от нее? Прасковья тоже умеет думать, и Шилов… И написать можно что угодно.
Кобылица сердито всхрапнула, поджала уши и стала решительно поворачиваться к Мефу задом. Тот вспомнил, что животное понимает речь.
– Хорошо-хорошо! Теперь я верю, что ты от Варвары… В полдень у Круглого озера! Она!
Кобылица хлестнула хвостом, отгоняя оводов, и ускакала.
– Совсем вымоталась. На месте Вари я послала бы птицу! – жалостливо сказала Дафна.
Меф подумал, что на ее месте послал бы вообще всех, но озвучивать этого не стал. Лучшая мысль – всегда та, которую человек оставил при себе.
К Круглому озеру они вышли, когда полдень уже наступил. Буслаев озирался, держа пилум готовым к броску. Дафна не расставалась со свирелью. На берегу они остановились.
– Смотри, к острову ведет пять мостов! И все рядом. Зачем? – удивилась Дафна.
– Никто никому не верит. Каждый построил свой, – проворчал Меф и, на всякий случай потрогав пилумом чей-то мост, пошел по нему.
– Это мост Мошкина. Он какой-то шаткий. На канатах висит, как на сопельках, – сказала Дафна.
– А мост Чимоданова вон тот огромный на мраморных львах?
– Нет, тот, скорее всего, Прасковьи. Мост Чимоданова бетонный, который прикрывают зенитки.
Они перебежали через мост. Небольшой остров порос деревьями и кустарником. Ближе к берегу, на поляне, горел костер. Мефодий и Дафна видели, как огонь алой запятой отблескивает в кустарнике. Погода была пасмурной, сырой. Туман жался к земле. Меф попытался рассеять тучи, но у него не получилось. Видимо, остальным хотелось, чтобы погода была именно такой.
Первым он увидел Чимоданова. Петруччо прохаживался по поляне и, собирая сухие ветки, бросал в костер. Прасковья грела руки. На коленях у нее лежала коробка с конфетами. Увидев Дафну и Мефа, она достала блокнот.
«Хочешь конфетку?» – написала и посмотрела на Буслаева грустными глазами. Меф покачал головой.
«Никто мне не верит. Может, все-таки хочешь?»
– Нет. Меня и Дафна неплохо кормит.
Девушка вздохнула и бросила конфету через плечо. Там, где она упала, в земле образовалась метровая дыра, которая со свистом начала втягивать в себя воздух и предметы. Потревоженная сквозняком, Прасковья неохотно повернулась и заштопала дыру взглядом.