Книга Снов
Шрифт:
— … Руки, Таэнин, — Лас покорно протянула руки и получила по ним хвостом плётки. Плётку мама использовала часто. Как последнее предупреждение — если прислуга получала плетью по спине, то живо бралась за ум — потом что потом следует темница, а для самых нерадивых — ещё и голодная, на одной только воде. — Ещё раз услышу от тебя такое про сестёр — получишь всерьёз.
— Но Ронни постоянно говорит тебе, кто что натворил! Я же знаю! Я просто хотела сказать, что это неправда!
— Попроси её показать свою спину, — посоветовала мама, прижимая младшую дочь к себе. —
— Нет, мама, прости. Простите, — поправилась Лас. Отошла, поклонилась.
— Мы одни, — улыбнулась мама, вновь прижала её к себе. — Всё, Ласточка, беги — у меня дела.
— …Всё? Всё в порядке? — Гроза взяла Лас за плечо. Я успела заснуть, удивилась Лас, подняла голову, помотала ей.
— Всё, — подтвердила Лас. — И что теперь?
— Попробуй произнеси её прозвище, — предложила Гроза. — Или имя. Но так, чтобы думать именно о ней.
Лас одними губами произнесла слово «ведьма». Тут же ожгло руки, и стало обидно — как тогда, в детстве.
— Действует, — улыбнулась Гроза. — Если не понравится — скажешь, я всё это уберу. Но старые добрые рефлексы и детские обиды действуют лучше всего.
— А просто следить за собой? Нельзя?
— А ты сможешь? — Гроза взяла её за плечи, посмотрела в глаза. — Просто ответь мне, что сможешь. И я сразу же всё уберу.
Лас долго смотрела в её глаза. Нет. Нет пока сил не думать о ней, не вспоминать.
КрепостьТегар-Тан, Вассео 1, 19:25
— Теаренти? — Лас подняла голову. Светлая. Стоит рядом с ней. Как тихо подошла!
— Добрый вечер, Светлая, — Лас поднялась и поклонилась. В комнату вошли Ареан и Тесан. Ареан что-то шепнула на ухо девушке и покинула библиотеку.
— Не надо! — прошептала Светлая, взяв Лас за руку. — Ну хоть иногда не надо! Пожалуйста!
— Иногда не буду, — пообещала Лас и улыбнулась. — Как мне обращаться к вам?
— Май! И на «ты»! Я спрашивала у бабушки, так можно даже при людях! Вам — можно!
Лас уселась на стул. Ноги неожиданно отказались служить, на долю секунды. Она тоже так сказала мне, однажды. Таким же детским, обиженным тоном, с теми же интонациями.
— Простите… прости, Май, — Лас прикрыла глаза. — Воспоминания.
Светлая присела на соседний стул.
— Вы расскажете мне? Про прабабушку! Я сижу иногда у неё в комнате, — Светлая оглянулась. Тесан стоит далеко — как часовой — и ей всё равно не слышно ни слова. — Когда мне очень обидно! И она меня слышит! Только не смейтесь!
— Что ты, милая, — Лас серьёзно посмотрела в её глаза. — Над таким не смеются. Постой, а как ты сидишь в её комнате? Тебе разрешают ездить туда, в старый дом?
— Нет, всё перевезли сюда! Её комната теперь здесь!
Лас ощутила, как забилось сердце.
— Покажешь?
— Конечно! У меня ключ! — Светлая показала. — Я могу ходить туда когда хочу.
Лас закрыла книгу. Май посмотрела на обложку.
— Печальная сказка! Я один раз прочитала, больше не хочу.
— Почему
— Нет! Не вернули! — Светлая взяла её за руку. — На самом деле не вернули, — сообщила она доверительным шёпотом. — Это потом уже придумали! А у него в сказке все умерли, один за другим. И их быстро все забыли. Очень грустная сказка! Я потом неделю плакала, мне всё снилось!
— Май, — Лас почувствовала, как по спине прополз холодок. — Откуда ты можешь это знать?
— Я не знаю, — ответила Светлая робко. — Он был очень несчастлив. И написал много таких сказок, чтобы и другие были несчастливы. Но я его простила. Его просто никто не понимал.
Лас сдержала улыбку. «Я его простила». Ох, малышка, ты всё говоришь верно, но никто его так и не понял, никто так и не простил. Может, этого и хотел Майри-Та — уйти так, чтобы все его проклинали, забрать проклятие с собой, чтобы никому больше не досталось.
Это пришло как озарение. Что, если так и было? Считается, что Майри-Та знал некую тайну — что умел словом и вызывать чувства, и разрушать их. Что пользовался этим, чтобы сводить счёты и вымещать давние обиды. И что всё это вернулось к нему самому и свело его с ума… Но так ли это было?
Великое Море, чем я забиваю себе голову!
— Ты права, — Лас вздохнула. — Его никто не понимал.
— Не читайте её больше! — попросила Май.
— Не буду, — Лас поставила книгу на место. — Няня зовёт, — обратила она внимание на Тесан, выразительно указавшую на часы. — Пора ужинать!
— Ага! — Светлая вскочила на ноги. — Я покажу вам её комнату, после ужина! Хотите?
— Очень хочу, — Лас потрепала её по голове. Привычно, сама не понимая, что делает — как потрепала бы свою внучку. Светлая засмеялась.
— Можно! Вам можно! — и побежала к няне. И вместе с ней — пошла, стараясь идти чинно и спокойно. Не очень-то у неё это получалось.
КрепостьТегар-Тан, Вассео 1, 21:00
Комната словно вернула Лас в далёкое прошлое. Вещи говорили — воспоминаниями, возвращавшимися при взгляде или прикосновении. Книжный шкаф, где больше всего путевых заметок путешественников, исторических трудов, книг по археологии и геологии. Она исполнила свою мечту, стала известным археологом. Но это словно две разных женщины — одну уже считают легендой, сказочным персонажем, другую — известным учёным, на счету которого несколько крупных открытий.
— …Мне немного обидно, что о нас никто не узнает, — заметила Лас. За окном шёл унылый дождь, постукивал по стеклу, рисовал на нём струйками таинственные знаки.
Май улыбнулась, пожала плечами. Последние несколько лет она мёрзла, когда за окном плакал дождь. Камин почти всегда был растоплен, и кошка сидела у ног хозяйки — грела их.
— Может, и узнают. Может, кто-нибудь напишет другую сказку, пусть и не такую светлую. Может быть, ты сама и напишешь?
— Я?! — удивилась Ласточка.