Книга стихов «Орфей»

Бореев Георгий

НА КРЕСТЕ

То ли кривды его одолели, То ли правды… И в доску кривой Он седьмой понедельник недели Спал в подвале, голодный и злой. Думал думу на мусорной куче, Собутыльникам буркал: «Не трожь! Болтунов ничему не научишь. А на умных – тоску наведешь». Поминал все кремлевское чЕртом, На супругу мотал головой. Напивался – лежал, словно мертвый. Бросил пить – и лежит, Как живой. И глядит вызывающе смело, И слова не срываются с губ, И ожогов не чувствует тело На кресте паровых труб…

* * *

В

костюме довоенных лет, В шапчонке одноухой Побрел к могиле сына дед С больной женой-старухой. Кругом на много верст – поля, Заросшие в тревоге… Почти за кладбищем земля Бугрилась у дороги. То ли от слякоти, от слез – Дороги шире стали, И на могиле след колес Лихой шофер оставил… Вот здесь и гнулся дед Егор Со вздохами, со скрипом: Нарыл по-новому бугор И колею засыпал. Потом безмолвная тоска Плеснула из бутылки, И мутный запах буряка Качнулся над могилкой. Дед осушил стакан глотком И выдохнул: «Э-эх, черти! При жизни ездили на ем, Теперьча – после смерти!..» Платком зареванным давясь, Тут вспыхнула старуха: «Ну чо ты рашшумелся, ась? Сынок, ты нас… не слухай…»

ЦВЕТЫ

Васильки да Незабудки, Да Анюткины глаза… Красота бывает жуткой, Словно – истина в глаза! Проросли Иван-да-марьи, Иван-чаи да кресты: Вся планета – колумбарий, Всюду – русские цветы…

КАЗАЧЬЯ ПЕСНЯ

Кто говорит, что вымерли, как мамонты, Любовь и Вера Богу и Царю? То не рассвет – казачий корпус Мамантов Выводит в поле, оседлав зарю. Не облака летят – из света конницы, Раздувши флаги, ноздри и хвосты, И вспышки сабель, злые от бессонницы, Доказывают чувство правоты! И прячутся под землю ночи дикие, И мечется в Кремле Содомский Черт: Летят кубанцы – казаки Деникина – И брызжет пена с лошадиный морд!

ЕМЕЛЯ

Не в свою, видать, неделю Дни и ночи напролет Строил мельницу Емеля – Получился вертолет! Аж иконы рты раскрыли, И чесала лоб страна, И попы пупы крестили: – Сгинь, нечистый! Сатана! Чтоб загладить дело это, Стал он строить Божий храм – Божий храм взревел ракетой И умчался к Небесам! Поглядели-поглядели Честны люди – что за вздор? – И отправили Емелю Под топор…

* * *

Со мной уже который день Пытается заговорить руками Моя глухонемая тень, За куст хватаясь и за камень. Мешает мне идти вперед, Вцепилась мертвой хваткой в ноги И валуны с корнями рвет – Я волоку их по дороге… Со мной уже который год Пытается заговорить руками Мой искалеченный народ, Что тенью стал под страхом камер…

* * *

На гербе нашем – молот и коса – Пока молчат о подвигах, о славе, Как возносилась Русь на небеса, Когда крестьян в канавы зарывали. И новый звон, и старое словцо О Красном рае я встречаю в пики: Все в этой банде на одно лицо, Лишь потому, что все они – двулики…

КАЛЕНДАРЬ

В календарном году плещет райское море, В нем грехи омывает и трус, и злодей, Но любови к чужому бесплатному горю Никогда это

море не смоет с людей. На стене календарь гладью звездною вышит, Но заглядывать в будущий год я боюсь – И летит моя песня, и ветром колышет Всю, до кладбищ расшитую крестиком Русь…

* * *

Страна тиранов и вандалов, Средневековых тюрьм и тризн. Не свергнет наших феодалов Ни голод, ни капитализм…

* * *

Бог вошел, как ветер в парус, В руки, в ноги, в уши, Он светил сквозь лоб, как фара, Просвещая души. Говорил, что не бывает - Глупых, некрасивых, Что стареем, отцветаем, Так как мы – ленивы…

* * *

Любовь и Смерть вращают Землю, Сменяя вечер и рассвет. Над ней седые боги дремлют, Развесив бороды комет. Они ваяли мирозданья И растеряли в гулкой мгле И цель, и смысл существованья Людей, забытых на Земле. Заснули боги-чародеи, Не знает падший род людей: Зачем живет?.. С какой идеей Воскрес Учитель-иудей?.. Со стоном вертится планета, Наматывая облака И волосатые кометы На впалые свои бока…

БОГАТЫРЬ

Шел богатырь, сворачивая горы И шеи чудо-юд и прочих сил. Он осушил когда-то чашу горя – Сильней был тех, кто из нее не пил. Шел, защищая смердов от напасти. И вот – дошел, испил из чаши счастья… А ведь такой хороший парень был!..

НА ГЛАВНОМ ДОМЕ

На главном доме – хоть божись! – Портрет слуги народа – «кормчего». А в подворотне наша жизнь вопит, блюет, от боли корчится… Над нами – небеса страны Знаменами до звезд исколоты… Зияет за серпом луны Созвездье Рыбы, Рыбы-молота…

КАРА

Из-под травы забывшейся Проклюнулся туман. На землях, нивой бывшими, Дед косит злой бурьян. Расспрашиваю старого: «Отец, а где сыны?» Прокашлял: «Божья кара – я, С Чеченской той войны… В земле семья, – рек дедушка, – От наших палачей. Но жальче всех – последыша, Поскребыша жальчей, Любимца, несмышленыша, Стрелявшего в родню… От этого звереныша Себя с женой виню…» Растет туман с осокою. Зажмуришься на миг – И полосой широкою Течет Кровавый Крик…

БОЛОТО

Кулики поют двадцатый век, Хвалят топь, где сгинули мужчины, Где закон: чем больше человек, Тем быстрей его сожрет трясина. Из низины выйдет голос: «О-о-ох!» «Тс-с-с-с…» – ему в ответ простонет кто-то. Хлопнет в два крыла куличий бог. «Буль-буль-буль» - Трехточие Болота…

ИШАК

Семенит ишак без остановки, Преодолевает перевал. Перед ним болтается морковка, Что погонщик к плети привязал. Молча плеть в руках погонщик вертит, Думает: «Зачем хлестать бока, Коль морковка может и до смерти Заставлять работать ишака?» Может быть, и мы вот так ишачим И бежим, сбивая ноги в кровь, В гору за обещанной удачей, За удачей близкой, как морковь…