Книга стихов
Шрифт:
Все будет после дождичка в четверг,
когда у неба кончится терпенье.
Планета свой приостановит бег,
наступит неземное просветленье.
Все будет! Ведь сейчас еще среда.
И солнце нас по-царски обласкает.
Как грозовое облако, беда
умчит за горизонт и там растает.
Мир станет чистым-чистым, как стекло.
Ты подготовься к этому событью.
Четверг -- он рядом. Время потекло.
Все, что сбывается,
2011 г.
* * *
На родину моей души
летят испуганные птицы.
Здесь, в нашей северной глуши,
в морозы им не прокормиться.
Через Памир и Гиндукуш,
над гималайскими снегами
десяток их продрогших душ
готовы биться с облаками,
чтоб приземлиться где-нибудь
в зеленой солнечной долине.
Как прихотлив и сложен путь
к спасительной для них чужбине!
Не легче будет путь домой,
но в край родной вернуться важно.
Скажи, душа, тебе со мной
еще не холодно, не страшно?
2011 г.
* * *
Господи, помоги мне.
Не спрашивай, сколько раз.
Просто -- помоги мне.
Очень прошу, сейчас.
Вот я дошла до края,
где не видно ни зги.
Стою на ветру -- босая.
Господи, помоги.
Ни фонаря, ни спички,
ни тлеющего огня,
ни к темноте привычки.
Боже, храни меня.
Пошли хоть луч предрассветный
в эту глухую ночь.
Что же ты,-- милосердный,
а не спешишь помочь?
2011 г.
ИЮНЬСКИЙ ЖУК
Упал и в камешек превратился,
испуганный суетой.
А ведь как ворвался, собой гордился
и аурой золотой!
Лапки скрестил и лежит -- не дышит:
"Господи, что за мир?!"
Близкой смертью и жаром пышут
стены людских квартир.
Может, оставим его в покое?
Пусть отдохнет от мук.
Он, бедный, тоже из плоти и крови,
даром что просто жук.
Рано ли, поздно ли -- он очнется.
Нехотя, тяжело
бронзовым телом к нам повернется,
солнцу подставит крыло.
И вот вам притча, вот небылица --
гостя пропал и след,
а в комнате нашей долго искрится
его изумрудный свет.
2012 г.
* * *
Анне
Анна Васильевна, бабушка Анна,
ангел-хранитель нашего дома
что-то воркует и смотрит так славно --
всех она знает, со всеми знакома.
Жизнь обошлась с ней жестоко и круто,
била наотмашь, да вот не сломала.
Анна Васильевна, Аня, Анюта
знает частушек и песен немало.
Нижегородской губернии родом,
в будни не марко, а в праздник нарядно --
так она ходит общаться с народом,
и что ни скажет, все ловко да складно.
Не ко двору? О клюку обопрется --
ноги подводят, не те стали силы --
и по аллее вдоль дома пройдется:
"Мама еще те березки садила..."
Вечер не вечер, утро не утро --
снова на лавке своей что-то вяжет.
Я поздороваюсь, а она мудро
"Сядь, посиди со мной" только и скажет.
Сяду я возле нее ненароком --
вот бы премудрости вдоволь набраться.
А она смотрит всевидящим оком:
"Эдак-то лучше. Куда тебе рваться?"
2012 г.
* * *
Вышла Танька замуж для чего-то
и уехала в нерусскую столицу.
У нее семья, малыш, работа,
дом родной и то не часто снится.
Не заплачет больше Таня наша --
знает, мячик в речке не утонет.
Стала еще лучше, еще краше,
ни во сне, ни наяву не стонет.
А приедет -- все твердит о сыне.
Вот и с ним она не знает горя.
"Хорошо живется на чужбине",--
Таня говорит. И мы не спорим.
2012 г.
* * *
От пенициллина склянки,
пустые гильзы от ружья
и леденцы в железной банке --
вот первая любовь моя.
Уходят взрослые -- так надо.
Мои родители -- врачи.
Пенициллинового брата
качаю я спиной к печи.
И наряжаю гильзы в платья.
Жить хорошо на сундуке,
когда такие есть занятья,
и липнут леденцы к руке.
2012 г.
* * *
Волшебная, прекрасная, святая,
достойная сияния небес,
ты не для всех, но для меня -- родная.
И мне твоих не надобно чудес.
Россия! Терпеливая богиня,
стирающая вечный пот со лба.
Мы -- для тебя, с тобой и есть нам имя.