Книга Страшного суда
Шрифт:
— Почему ты на меня сердишься?
—Я не сержусь, — объяснила Киврин как можно мягче. — Но тебе сюда нельзя. Клирик очень хворает, и любой, кто к нему подойдет, может... — Объяснять Агнес про заражение она даже пытаться не стала. — Может тоже захворать.
— Он умрет? — полюбопытствовала Агнес, пытаясь просунуть нос в щель.
— Боюсь, что да.
—А ты?
— Нет, — ответила Киврин и поняла вдруг, что страх прошел. — Розамунда скоро встанет. Попроси ее рассказать тебе сказку.
—А отец Рош умрет?
— Нет.
—А когда клирик умрет, расскажешь мне сказку?
— Расскажу. Ступай уже вниз.
Агнес неохотно спустилась на три ступеньки, придерживаясь за стену.
— Мы все умрем?
— Нет.
«Я этого не допущу». Киврин закрыла дверь и привалилась к ней спиной.
Клирик по-прежнему лежал недвижный и бесчувственный, обращенный внутрь себя, где шла отчаянная борьба с врагом, неведомым доселе для его иммунной системы и потому несокрушимым.
В дверь снова постучали.
— Ступай вниз, Агнес, — велела Киврин, но это оказался Рош с плошкой бульона из кухни и совком горячих угольев. Высыпав их в жаровню, он опустился рядом на колени и принялся раздувать жар.
Плошку он передал Киврин. Она была чуть теплой, и от нее шел терпкий дух, — похоже, Рош заварил там ивовую кору. Киврин догадалась, что таким же отваром поили когда-то ее саму, чтобы снять жар.
Рош встал, забрал плошку, и они вдвоем попытались накормить клирика, но распухший язык не пускал бульон в горло, все лилось по подбородку.
Еще кто-то забарабанил по двери.
— Агнес, я же сказала, что сюда нельзя, — раздраженно отчитала девочку Киврин, вытирая промокшую постель.
— Меня бабушка за тобой послала.
— Она захворала? — Рош тут же направился к двери.
— Нет. Розамунда.
У Киврин бешено застучало сердце.
Рош отворил дверь, но Агнес застыла на пороге, во все глаза глядя на повязку, закрывающую лицо священника.
— Розамунде стало худо? — встревоженно спросил Рош.
— Она упала.
Киврин проскочила мимо них и кинулась вниз по лестнице.
Розамунда сидела на скамье у очага, рядом стояла леди Имейн.
— Что случилось? — выпалила Киврин, подбегая.
— Я упала, — растерянно проговорила Розамунда. — И ушибла руку.
Девочка держала ее на весу, странно вывернув локоть. Леди Имейн что-то пробормотала.
— Что? — переспросила Киврин, и тут поняла, что старуха молится. Киврин оглянулась в поисках Эливис. Той не было. Только Мейзри сжалась в испуге у стола, и у Киврин мелькнула мысль, что Розамунда могла просто споткнуться о служанку.
—Ты споткнулась?
— Нет. Голова болит.
— Ударилась головой?
— Нет. — Девочка поддернула рукав. — Локтем о камни.
Киврин приподняла свободно спадающий рукав повыше.
На локте виднелась ссадина, крови не было. Неужели перелом? Почему Розамунда так странно выворачивает локоть?
— Больно? — спросила Киврин, осторожно сгибая ее
— Нет.
—А так? — Она попробовала покрутить.
— Нет.
— Пальцами можешь пошевелить?
Розамунда поболтала всеми по очереди. Киврин в недоумении сдвинула брови. Возможно, растяжение, но как тогда ей удается так свободно вертеть рукой?
—Леди Имейн, вы не могли бы привести отца Роша? — попросила Киврин.
— Что от него проку? — презрительно поджала губы Имейн, однако все-таки пошла.
— Вроде бы не сломана, — обнадежила Киврин Розамунду.
Девочка опустила руку, взвыла от боли и вздернула плечо под тем же странным углом. Кровь отхлынула от ее лица, над верхней губой выступила испарина.
«Значит, все-таки сломана», — решила Киврин и потянулась к руке. Отпрянув, Розамунда на глазах Киврин повалилась кулем со скамьи на пол. В этот раз она точно ударилась головой. Киврин услышала тяжелый удар о камень. Перебравшись через скамью, она опустилась рядом с девочкой на колени.
— Розамунда, ты меня слышишь? Розамунда!
Та не шевелилась. Падая, она откинула ушибленную руку в сторону, будто хватаясь за что-то, и когда Киврин дотронулась до локтя, вздрогнула. Киврин отчаянно оглянулась, ища Имейн, однако старухи на лестнице не было.
Розамунда распахнула глаза.
— Не уходи! — попросила она, видя, что Киврин поднимается на ноги.
— Я должна сходить за подмогой.
Девочка замотала головой.
— Отец Рош! — крикнула Киврин, понимая, что он не расслышит за тяжелой глухой дверью. Из сеней выбежала леди Эливис и кинулась к дочери.
—У нее синяя хворь?
«Нет».
—Она упала, — объяснила Киврин, прикасаясь к простертой по полу голой руке Розамунды. Рука пылала жаром. Розамунда, снова закрыв глаза, дышала ровно, размеренно, будто во сне.
Киврин закатала тяжелый рукав Розамундиного платья выше плеча и вывернула руку, чтобы посмотреть подмышку. Девочка дернулась от боли, но Киврин держала крепко.
Не такой большой, как у клирика, однако ярко-красный и уже твердый на ощупь.
«Нет, — подумала Киврин. — Нет». Розамунда застонала и попыталась вырвать руку. Киврин осторожно уложила ее обратно на пол, расстелив рукав на камнях.
—Что случилось? — спросила Агнес, спускаясь по лестнице. — Розамунда захворала?
«Я не могу этого допустить, — думала Киврин. — Мне нужна помощь. Все с ним контактировали, даже Агнес, а здесь их ничем не спасти. До изобретения антибиотиков еще целых шесть столетий».
— За твои грехи воздается нам, — изрекла Имейн.
Киврин подняла голову. Эливис смотрела на старуху рассеянно, будто не слышала.
— Твои и Гэвина, — продолжала Имейн.
— Гэвин, — произнесла Киврин вслух. Пусть покажет, где переброска, и она приведет помощь. Доктор Аренс придумает, что делать. И мистер Дануорти. Доктор Аренс даст ей антибиотики и вакцину. — Где Гэвин?