Книга таинств Деливеренс Дейн
Шрифт:
— И что это мы так задаемся? — спросила ее Конни.
Неудивительно, что портрет ничего не ответил. В этот момент взявшийся из ниоткуда Арло встал лапами ей на колени и начал тыкаться носом в локоть. Конни посмотрела на собаку и улыбнулась.
— Хорошая идея, Арло, — сказала она, поднимаясь со стула.
Пробравшись и в другие дома Старого города, жара выгнала всех на улицу, и небольшой квартал в центре кишел народом. Конни повернула за угол и подошла к телефонной будке. На другой стороне подростки заполонили магазин с мороженым, наслаждаясь
— Тряпка, — сказала ему Конни. Открыла дверь будки и, повесив полотенце на плечо, набрала номер в Нью-Мексико.
Как ни странно, Грейс сняла трубку после первого гудка.
— Мама? — воскликнула Конни, не в силах скрыть удивление.
— Конни! Как хорошо, что я тебя застала! — бодрым голосом сказала Грейс Гудвин.
— Вообще-то я тебе позвонила, — не сумев сдержаться, сказала Конни.
— Ах, дорогая, не воспринимай так буквально! Как дела? Как тебе дом? Устроилась уже?
Бравурные интонации Грейс бесконечно раздражали Конни в подростковом возрасте. Но сейчас она совсем не рассердилась, а улыбнулась.
— Спасибо, хорошо. Но ты была права — дом в кошмарном состоянии. Удивляюсь, как он еще стоит. А сад совсем запущен.
— О да! Ну, твоя бабушка всегда говорила, что лучше во всем придерживаться старых методов. — Грейс усмехнулась. — Предполагаю, что даже в строительстве дома. Скажи лучше, как тебе там живется?
— Как-то… по-другому, — призналась Конни. — Не как в Кембридже, если не сказать больше.
— Конечно, — согласилась Грейс.
Интересно, — подумала Конни, — что же такое Грейс делала, что оказалась так близко к телефону. Она закрыла глаза и напрягла воображение, представляя себе гостиную с балками на потолке в мамином глинобитном доме. Грейс сидит в своем глубоком кресле, джинсы закатаны, а ноги опущены в широкий металлический таз с чем-то ароматическим. Конни неосознанно пошевелила ступнями и почувствовала, как они заныли.
— Что ты сегодня делала? — спросила она, натягивая телефонный шнур.
Мать вздохнула.
— Ой, знаешь, не так уж и много. Мы были в пустыне, четыре часа лазили по камням. Представляешь, я пошла в шлепанцах! — сказала Грейс, смеясь над собой. — Вот что значит плохо подготовиться.
Конни посмеялась про себя, довольная, что нарисовала точную картину.
— Мама, — отважилась она, — ты что-нибудь знаешь о некой Деливеренс Дейн?
— О ком? — без всякого интереса переспросила Грейс.
Конни почти видела, как она с закрытыми глазами отклоняется на спинку кресла. В Санта-Фе сейчас уже вечер. На улицу, где в телефонной будке стояла Конни, выскочил на велосипеде десятилетний мальчишка, и проезжающий грузовик, завизжав тормозами, резко остановился. Водитель, размахивая рукой, высунулся из кабины, выкрикивая ругательства,
— Я нашла это имя на клочке бумаги, который был в одной из бабушкиных библий, — сказала Конни. — Предполагаю, она замешана в салемских судебных процессах над ведьмами. Я облазила весь дом, хотела найти еще что-нибудь, но ничего нет. Подумала, что ты, может быть, в курсе.
Конни услышала мягкий мамин смех.
— Ах, моя дорогая, — сказала Грейс, — опять ты со своей историей. Ну, не сердись. — И как только она это сказала, Конни очень захотелось именно рассердиться. — Ты никогда не думала, что твоя одержимость людьми из прошлого оттого, что тебе слегка наскучило общение с людьми настоящего? Давай поговорим о настоящем. Расскажи мне лучше, как ты поживаешь.
Ярость вспыхнула в глазах Конни, и она чуть не повесила трубку.
— Мама, это моя работа. Я этим живу!
— Ничего подобного, — спокойно сказала Грейс. — По твоему цвету я вижу, что есть еще что-то.
Так Грейс выражалась о том, что аура Конни изменила цвет, и Конни с трудом сдержала раздражение. Она сжала пальцами переносицу, зажмурила глаза и сосчитала до десяти.
— Это молодой человек? — лукаво спросила Грейс.
— Между прочим, как только я сюда переехала, у меня бывают очень яркие видения, — раскрыла свою тайну Конни, пытаясь нащупать путь к примирению, — а после них у меня ужасно болит голова. Я хотела пойти к врачу.
— Тебе не нужен врач, — нисколько не удивившись сказала Грейс. — Что ты видела?
— В основном бабушку, — ответила Конни, — и Лемюэля, что странно — я ведь его не знала.
Грейс несколько секунд молчала, и Конни смутилась. Она испугалась, что упоминание о Лемюэле расстроит маму. Грейс снова вздохнула.
— Тебе бы понравился папа, — сказала она немного грустным голосом. — Он бы тебя не понял, так же, как не понимал меня, но души бы в тебе не чаял. Я рада, что ты о нем думала.
Конни сглотнула, и внезапно ей стало стыдно за раздражение. Грейс просто нестандартно выражала свои мысли. Конни уже давала себе обещание слушать, что говорит Грейс, а не как она это делает.
— Мама, это не все… — начала она.
— Основное в аурах, — перебила ее Грейс, — это то, что они имеют свойство задерживаться на предметах. Тонко чувствующим людям достаточно крошечной, иногда очень необычной вещицы. А я всегда знала, что ты очень восприимчивая девочка.
Конни обрадовалась маминой похвале, но говорить про ауру ей порядком надоело. Конни охотно признавала за собой живое воображение и не сомневалась, что одинока, и потому видела во всем то, чего там могло и не быть. Но больше она знать не хотела.
— Мама, мне надо идти, — сказала она, — здесь очень жарко, а в будке просто невыносимо.
— У тебя точно нет молодого человека? Если есть, ты мне обязательно скажи, дорогая.
— Мама, — раздраженно сказала Конни. — Мне надо идти. Я тебе скоро позвоню, обещаю. А ты поправляйся.