Книга Тьмы (сборник)
Шрифт:
— Откуда вы…
Он заснул мгновенно, будто щелкнули рубильником.
Тоннель шел все глубже. Все чернее становились стены. Руслан не мог проснуться, понимал, что спит. Его затягивало вниз, по дороге, проторенной многими, тянуло в земляную воронку — как в болото, как в омут, без возврата.
— Пи…тер…
Он не мог открыть глаза. Не мог пошевелиться.
— Помогите…
Он понимал, что не издает ни звука. Тоннель несся навстречу, Руслан полулежал
— Питер!
Он увидел свет, но не свет в конце тоннеля. Тусклый свет зимнего дня, отраженный в белом с желтыми потеками потолке. Руслан пошевелился, преодолевая сопротивление тяжелого, деревянного тела.
Он умер и вернулся. Его душе некуда деваться. Он бессмертен внутри трупа.
— Я… умер!
— Ты жив, — сбоку, из мути, заполнявшей комнату, появилось укутанное марлей, закрытое темными очками лицо. — Ты пока жив, а в чем проблема?
Появился стакан. Руслан почувствовал, как в рот капля за каплей вливается вода.
— Это течение болезни, — спокойно объяснял мертвец. — Ты был в отключке, дай-ка посчитаем… Ого, больше десяти часов. Постель сухая?
— Я не чувствую.
— Тебе надо принимать жидкость и отдавать жидкость. Поскольку ты ничего не ел уже двое суток, нормальной дефекации от тебя требовать опрометчиво… Живое тело требует ухода. Оно живое, капризное. Живое. Не садись, подожди. Я тебе утку дам.
— Питер, — Руслан все еще плохо соображал, — вам бы хотелось, чтобы я выжил или чтобы я умер?
— Мне бы не хотелось, чтобы ты умер, — после паузы признался мертвец.
— Но тогда вы были бы не один.
— Меня никогда не смущало одиночество… в отличие от тебя. Кроме того… ты же не думаешь всерьез, что я собираюсь основать тут колонию ходячих мертвецов и коротать вечность, слоняясь по окрестностям и теряя конечности?
Он отошел от постели. Руслан сперва заметил, что звук его шагов изменился, и только потом, с трудом повернув голову, увидел костыль, на который Питер налегал при ходьбе.
— Что… с вами?
— Догадайся с трех раз.
Он взгромоздился на кресло. К его левой ноге была намертво примотана шина из двух досок — от бедра до пятки.
— Противоречие, — пробормотал Питер. — Бессмертная душа внутри мертвого носителя. С точки зрения биологии, бред: как я могу говорить, если не дышу? Как я вижу, если отмерли зрительные нервы? Да чего там — мой мозг умер, чем же я мыслю? Принципиально иной способ сопряжения материального и идеального, вот что. Не познаваемый на данном этапе.
В комнате остро пахло дезинфекцией, но тот, другой запах, проникал уже через заграждение.
— Я напичкан консервантами, как самая долговечная мумия, — сказал Питер. — Только мумия не таскается по снегу, не мокнет, не греется у батареи, не шастает из сугроба в
— Вам надо было оставаться на холоде. А вы сидели тут со мной.
— Разумеется, все из-за тебя. Лихорадка из-за тебя. Я умер из-за тебя. Ты заболел — сам виноват… Кстати, возьми термометр.
— А зачем? — Руслан закрыл глаза.
— Затем, что ты жив, и температура тела имеет значение.
— Питер, — сказал Руслан. — Можно, я попрошу об одной… штуке?
— Да?
— Если я умру, вы не могли бы… организовать дело так, чтобы мое тело не ходило, безмозглое, по этому санаторию?
— О-о! — Мертвец пошевелился в кресле, костыль несильно стукнул о пол. — А может, ты войдешь в три процента моих товарищей и поднимешься, как огурчик, в своем уме?
— Я не хочу быть ходячим мертвецом.
— А это зря, — голос Питера чуть заметно изменился. — Вот не поверишь. Я тоже так думал, пока был жив. А когда сообразил, что меня после смерти собираются ликвидировать, — откуда и прыть взялась, и хитрость, и ловкость… Я мертвый, но я продолжаю думать. Невозможно от этого отказаться.
Он вдруг наклонился к кровати, так что внутри него явственно заскрипели кости:
— Может быть, мы еще сможем удержать от разложения наши тела. Если бы я мог заняться этим всерьез! Если бы лаборатория… Мумии хранились тысячелетиями. Мыслящее существо нельзя убивать.
— Питер… — Руслан приподнялся на локте. — А сознание и душа — это одно и то же?
— Вопрос терминологии… Что с тобой?
— Ничего. — Он прислушался к своим ощущениям. — По-моему, мне лучше.
Он съел целую тарелку каши и выпил бульона. Он почувствовал силы пройтись до туалета, умылся и несколько минут смотрел в зеркало на свое худое, бледное лицо.
Подмигнул себе. Улыбнулся. Это оказалось очень приятно, раньше он не замечал, сколько удовольствия доставляет бессмысленная улыбка.
— Смотри, что я нашел, — Питер показал ему издали серебристый дисковый плеер из старых, таких, кажется, давно не выпускают. — Хочешь музыку?
— Хочу. — Руслан поудобнее улегся на свежих простынях.
Питер отлучился и через некоторое время принес десятка три разнообразных дисков — в коробках, в конвертах и просто в стопках, без маркировки. Первый не пожелал звучать, второй оказался аудиокнигой на немецком языке, третий молчал секунд двадцать, прежде чем вдруг разразиться знакомой барабанной дробью.
A howling wind is whistling in the night My dog is growling in the dark Something’s pulling me outside To ride around in circles…