Книга убийств
Шрифт:
Может, я не прошел какого-то испытания, когда так легко позволил ей уехать?
Два года назад она вернулась, но… Не нужно об этом вспоминать.
Но мне хотелось только одного — немного себя поистязать. И я открыл ящик и выпустил на волю демонов.
В первый раз, когда Робин надолго от меня ушла, я в конце концов нашел себе другую женщину. Впрочем, все закончилось до того, как Робин вернулась.
Когда мы снова стали жить вместе, мне показалось, что Робин стала более слабой и хрупкой. Но в остальном все
Правда, Алекс, самой настоящей дурой.
Я прижимал ее к себе, успокаивал. И тогда она мне все рассказала. Она забеременела и сделала аборт. Тому парню, Деннису, она ничего не говорила. Я старался прогнать из памяти имя проклятого Денниса, от которого она забеременела, а потом бросила и ей пришлось в одиночку справляться со своими проблемами.
Я обнимал ее и говорил правильные вещи. Какой я молодец, само понимание и сочувствие. Но мерзкий тоненький голосок в моей голове отказывался признать очевидное.
Все годы, что мы провели вместе, мы ходили кругами около темы официального брака и детей. Всегда были очень осторожны.
Робин провела без меня всего несколько месяцев, и другой мужчина сумел…
Простил ли я ее на самом деле?
Думает ли она об этом? И о чем она сейчас вообще думает?
И где она, черт подери?
Я взял в руки трубку, пытаясь решить, кому позвонить, и вдруг, страшно разозлившись, сбросил телефон со стола на пол. Пошел к черту, мистер Звонок!
Во мне клокотала ярость, и я принялся метаться по комнатам, совсем как это делает Майло. Я промчался по всему дому, но боль не проходила.
Дом, проклятый дом!
Я кинулся к входной двери, распахнул ее, выскочил в ночь.
Я прошел через долину, на север, и начал подниматься в горы. Вел себя как полный дурак — у меня за спиной проносились машины, но я не обращал внимания ни на рокот двигателей, ни на яркие вспышки фар.
Машины пролетали мимо, оглушительно сигналя. Кто-то крикнул: «Идиот!»
Похоже, он был прав.
Мне пришлось пройти несколько миль, прежде чем удалось вызвать в памяти труп Джейни Инголлс и немного успокоиться.
Когда я вернулся домой, оказалось, что передняя дверь распахнута настежь — я забыл ее закрыть, — и у входа намело листьев. Я опустился на колени, собрал их и отправился в кабинет. Телефон по-прежнему лежал на полу. Автоответчик тоже упал и валялся на боку с выдернутым из розетки шнуром.
Но зато тот, что стоял в спальне, подмигивал красным глазом.
Одно сообщение.
Я не стал его прослушивать, пошел на кухню, вытащил из холодильника водку и попытался охладить бутылкой горевшие щеки и руки. Убрал ее назад.
Потом я несколько часов смотрел телевизор, слушал дурацкий смех, вымученные диалоги, рекламу гомеопатических препаратов для повышения потенции и чудесных средств, которые способны справиться с самыми ужасными пятнами.
Сразу после полуночи я решился прослушать сообщение на автоответчике.
— Алекс?..
Пока, милый.
И не сказала: «Я люблю тебя». Она всегда раньше говорила: «Я люблю тебя».
ГЛАВА 17
В час ночи я позвонил во «Времена года» в Сиэтл. Оператор ответила:
— В такое время мы не соединяем с нашими гостями.
— Со мной она будет разговаривать.
— Вы ее муж?
— Приятель.
— Ну… похоже, вам придется оставить сообщение. В комнате ее нет. Я включила автоответчик, можете говорить.
Оператор соединила меня с номером Робин, но я повесил трубку и провалился в то, что можно было бы назвать сном, если бы он принес мне утешение и позволил отдохнуть. В половине седьмого утра я сидел на кровати, во рту у меня пересохло, а в глазах двоилось.
В семь я позвонил Майло и услышал его сонный голос.
— Эй, генерал Делавэр, — проворчал он. — По-моему, еще рановато для доклада с поля боя.
Я рассказал ему, что мне удалось узнать про Кэролайн Коссак и Майкла Ларнера.
— Господи, я еще даже зубы не почистил… ладно, дай-ка мне все это переварить. Ты считаешь, что Ларнер оказал Коссакам услугу, взяв в свою школу Кэролайн, а они с ним расплатились — через сколько? Через пятнадцать лет? Тебе не кажется, что они как-то уж слишком долго думали?
— Ну, они могли оказывать ему и другие услуги. Ларнер и Коссак были независимыми продюсерами.
— Их связывал какой-нибудь общий кинопроект?
— Нет, но…
— Не важно. Я с тобой согласен — между Ларнером и семейкой Коссаков явно существовала связь. Кэролайн была сложным ребенком, а Ларнер работал директором в заведении как раз для таких детей. Однако нам по-прежнему неизвестно, почему она туда попала.
— Пометка на личном деле о том, что могут возникнуть поведенческие проблемы, говорит о многом. Мой источник сообщил, что такая пометка имелась только на деле Кэролайн. Ладно, делай с этой информацией что пожелаешь.
— Ясное дело, спасибо. Ты в порядке?
Все задают мне один и тот же вопрос. Я заставил себя ответить нормальным голосом:
— В порядке.
— Обычно я так разговариваю по утрам.
— Тебе редко доводится слышать меня в такую рань.
— Наверное, дело в этом. Предупреждение о возможности возникновения проблем с поведением, так? Но твой источник не знает, почему оно появилось на личном деле.
— Возможно, агрессивное или асоциальное поведение. Прибавь сюда собаку доктора Шварцман, и вырисовывается вполне определенная картина. Ребенок из богатой семьи совершил кучу отвратительных поступков — и тогда становится понятно, почему Кэролайн отправили в «Школу успеха».