Книга Жизни. Часть вторая

Зобнина Алёна

В дверь постучали. Баррингтон, отвлекшись от своих размышлений, разрешил войти.

– Тут письмо для Вашей Светлости, – проговорил вошедший.

– Благодарю, – герцог принял конверт, – Что вы стоите? Можете идти, я не держу вас.

Дождавшись, когда слуга уйдет, Вильям распечатал письмо.

Быстро пробежав глазами чернильные строчки, он проморгался и с новым вниманием принялся перечитывать. Лицо его стало белым, как бумага, руки, сжимавшие письмо, задрожали. Герцогу показалось, что в комнате стало невыносимо душно – он открыл ставни, впустив в комнату холодный воздух. Немного придя в себя, Вильям в третий раз прочел послание в надежде, что оно откроет ему какой-то иной смысл, однако этого не произошло.

Герцог медленно опустился в кресло и провел в таком положении пару минут. Потом, опомнившись, он встал, выдвинул нижний ящик своего стола, закрывающийся на ключ, и спрятал в него это письмо, ввергнувшее его в такое смятение.

***

С момента приезда Миранды прошла неделя. Девушка почти целые дни проводила в библиотеке, изредка выходила в сад, стараясь избегать встречи с Францем, что, надо заметить, пока ей удавалось. Ужин, как правило, проходил в обществе Дерека и герцога, после которого все трое переселялись в гостиную, где вели беседы на различные темы, играли несколько партий в шахматы или же как-нибудь иначе проводили досуг.

Вильям, кажется, уже примирился с присутствием во дворце Миранды, в любом случае он пока что не поднимал разговоров на подобные темы. По правде сказать, он вообще изменился после вечерней прогулки Дерека и Миранды по городу. Однако эти изменения не приносили ничего хорошего. Герцог стал каким-то рассеянным, невнимательным; порой его приходилось звать по имени несколько раз, прежде чем он понимал, что обращаются к нему.

Девушка, удобно расположившись на бархатной кушетке, со всем вниманием следила за шахматной игрой. Когда дело доходило до шахмат, Миранда принималась за чтение или выступала в роли зрительницы, так как прежде никогда не увлекалась этой игрой и следовательно не имела абсолютно никакого опыта в ней. Однако сейчас шахматы сильно заинтересовали Миранду, и она зорко наблюдала за ходом игры, пытаясь изучить правила той.

– Здесь мат, – произнес Дерек.

– Что? – лениво переспросил Вильям, взглянув на шахматную доску. – Ах, да, действительно мат. Ты выиграл. Мои поздравления, Ваше Высочество.

– Вильям, что с тобой происходит, в конце концов?

– Со мной все в порядке, – попытавшись придать своему голосу убедительность, ответил мужчина.

Юноша внимательно посмотрел в глаза герцога.

– Что тебя не устраивает? Ты и ранее побеждал, – монотонно проговорил Баррингтон.

– В этом-то и дело, я выигрываю чуть ли не всю неделю. А если учесть, что теперь каждая игра длится от силы десять минут, то явно что-то не так.

– Ну ты и чудак, Дерек, – сухо рассмеялся Вильям, – просто ты стал отлично играть. Кстати, который час? О, уже почти десять! Я пойду к себе.

Юноша попытался удержать его взглядом. Миранда, почувствовав, что ей лучше уйти, встала, пожелала всем добрых снов и быстро покинула гостиную.

Дерек, проследив, как за девушкой закрылась дверь, повторил свой вопрос:

– Вильям! Сколько можно молчать? Ты всю неделю ведешь себя странно. Говори, что стряслось?

Герцог, уже поднявшись с кресла, вновь сел. Минуту он молчал, словно собираясь с мыслями, потом негромко начал:

– Может, ты помнишь, я как-то рассказывал тебе о девушке, которую встретил этой весной…

– Ты о той танцовщице, – произнес Дерек, напрягая память, – об Исидоре?

– Да, о ней, – сказал Вильям упавшим голосом.

Впервые он увидел Исидору, когда проезжал через один маленький городишко, где вынужден был остановиться, так как некоторые части его кареты оказались неисправными. В тот день, кажется, жители этого городка отмечали какой-то праздник, на улицах было очень многолюдно. Тогда герцог, ожидая починку своего экипажа, отправился посмотреть на местные развлечения. На городской площади среди многочисленных представлений его внимание

привлек уличный театр. На небольшом помосте труппа артистов разыгрывала какую-то всем известную пьесу. Они довольно забавно бегали по сцене в своих смешных ярких одеждах, на которые были приколоты различные перья и прочие побрякушки, их речи смешивались с сотнями других голосов, летевших по площади. А потом он увидел ее… Исидора, тогда, конечно, Вильям не знал ее имени, появилась на подмостке так внезапно, так резко выделяясь на фоне остальных актеров своей грациозностью и изяществом. Она танцевала. Ее стройное тело пластично двигалось в такт играющей музыки. Баррингтон никогда еще не встречал таких красивых черт женского лица. Не в силах оторвать от нее глаз, он следил за каждым ее движением, взмахом руки, изящным прыжком. И только когда она, исполнив свою роль, скрылась, он отвел взгляд. Всю оставшуюся часть дня из головы не выходил ее образ. С наступлением сумерек, когда несчастная карета наконец-то была приведена в рабочее состояние и герцог мог продолжить путь, он снова встретил ее. Исидора стояла на обочине дороги. В сгущающейся тьме Вильям не сразу узнал ее. «Что вы тут делаете? Вам нужна помощь?» – спросил герцог, увидев девушку. Надо заметить, что вопрос его был вполне уместен, так как женщинам не следовало разгуливать так поздно, тем более по окраине города. «Вы тот самый господин, который был сегодня на городской площади?» – произнесла девушка, узнав Вильяма. Ему было лестно, что Исидора не только запомнила, но хотя бы заметила его среди той толпы зрителей. Затем он выяснил, что молодой танцовщице действительно требуется помощь: труппа, к которой она принадлежала, обвинила ее в какой-то надуманной гнусности и прогнала. Теперь она была совсем одна; разве он мог бросить ее в ту ночь?

– Я очень торопился в Мироною, все, что я мог сделать для Исидоры – взять ее с собой. Привезя девушку в свой дом, я позволил ей остаться на некоторое время, – вновь продолжил говорить Баррингтон.

– Да, ты рассказывал об этом. Но причем здесь это?

– Притом что она все еще живет у меня. Ты же знаешь: я ужасно редко бываю дома. А потому ее пребывание там нисколько не стесняло ни меня, ни ее, – мужчина снова замолк.

Дерек молча ожидал продолжения, уже подозревая, чем кончится этот рассказ.

– Пять дней назад я получил письмо.

– От нее?

– Нет, от своего управляющего. Он написал, что Исидора… что она ждет ребенка. Моего ребенка!

На несколько минут воцарилась напряженная тишина.

– И как долго она его уже ждет? – отважился наконец-то прервать молчание принц.

– Семь месяцев, – не своим голосом проговорил герцог.

– Сколько! И ты не знал? – Дерек все же не мог ожидать подобного от друга.

– Я почти не бываю дома…

– Но семь месяцев!

– Мне казалось, она лишь немного пополнела, и это только радовало меня. Исидора в нашу первую встречу была очень худой, – голос Вильяма дрожал, переведя дыхание, он тихо произнес, – Дерек, я не знаю, что мне делать.

Юноша откинулся на спинку кресла и пару минут пытался переварить услышанное, затем высказал:

– Завтра утром поезжай домой, может, тогда положение прояснится. А сейчас тебе нужно выспаться. Наверное, пока это все, что можно сделать в данной ситуации.

Глава 4

Небо заволакивала серая пелена туч, предвещавшая скорое начало дождя. Быстрые порывы холодного ветра, смешанные с первыми каплями, безжалостно срывали с ветвей бывшие еще пару дней назад яркого цвета листья. Во дворце царила унылая и мрачная атмосфера, которую не могли исправить ни зажженные люстры, ни полыхающие огнем камины. Казалось, ненастная погода проникала сквозь стены Люрентского замка, наводя на его обитателей неимоверную тоску по совсем недавним теплым денькам.