Книга Зверя

Сапожников Борис Владимирович

Де Морней привёл нас в небольшой ресторанчик, даже скорее харчевню, носящую гордое название «Утка». Меня так и подмывало поинтересоваться какую именно утку имел ввиду хозяин, когда давал харчевне такое имя, однако сдержал своё неуёмное чувство юмора, не желая портить волчий аппетит сыну маркиза Карского. Блюда, к слову, в «Утке» подавали очень и очень приличные, да и есть мне, и вправду, хотелось зверски. Однако всё время нашего обеда мне не давал покоя некий человек, сидевший в углу и даже не притронувшийся к своей нехитрой еде и пиву, он то и дело бросал на нас взгляды из-под широкого поля своей шляпы с высокой конической тульей, украшенной тремя серыми

перьями, которая выдавала в нём охотника на ведьм высокого ранга.

Его заметил и Чека'Исо. Ладонь эльфа словно сама собой нырнула за пазуху и тут же вернулась обратно на стол. Этот с виду вполне невинный жест означал, что он проверил длинную перевязь с несколькими десятками деревянных метательных кинжалов, которые в его руках становились поистине смертоносным оружием.

Однако применять его не понадобилось. Ибо когда мы покончили с едой, охотник на ведьм преспокойно поднялся со своего места, так и не притронувшись в еде, и подошёл к нам, придвинув стул из-за соседнего столика.

— Вы искали встречи со мной, шевалье де Кавиль, — произнёс он жутковатым голосом, — брат Альдо так сказал. Я брат Гракх.

— Приятно познакомиться, — вежливо произнёс я. — Я так понял, вы знаете, кто перед вами, представляться нам нет нужды. — Да уж, действительно, Мертвоголосый.

— Вашему другу-эльфу не стоит утруждать себя проверкой своего арсенала, — продолжал охотник. — Я — мистик и метательной оружие, даже эльфийское, против меня бессильно, к тому же я вам зла не желаю, а о встрече вы сами просили.

— Верно, — кивнул я. — Я просил брата Альдо сообщить вам о том, что я хотел бы встретиться с вами, — внёс я некоторую ясность в наш разговор. — Я хотел проконсультироваться у вас относительно природы Зверя.

— Брат Альдо сказал мне и об этом. Я считаю, что Зверь — существо из плоти и крови и принадлежит нашему миру от и до.

— Интересные речи для клирика, а тем более, баалоборца — Я начал опасную игру, как говорят халинцы, встал пятками на клинок. — Если Зверь — не порождение Баала, то, простите, что бы делаете здесь? Ведь король приказал охотиться на тварь капитану д'Аруа и теперь мне.

— А кто вам сказал, что я охочусь на Зверя? — поднял на меня взгляд проницательных чёрных глаз брат Карвер. — Или вы считаете, что тут нет дела для Изгоняющего Искушение, а?

— Вам виднее, — как можно равнодушнее пожал я плечами. — Я всегда был примерным сыном Церкви.

— Приятно видеть перед собой такого, — растянул губы в неживой улыбке мистик, — раньше мне как-то не встречались. По роду занятий я имею дело, в основном, с грешниками, издержки профессии. А сейчас, простите, мне пора. Приятно было поговорить в верным сыном Церкви.

Как только брат Гракх покинул харчевню, де Морней шумно выдохнул и глотнул вина.

— Аж мурашки по коже, — признался он.

Покончив с обедом, мы поспешили покинуть «Утку», в которой кажется даже стало на несколько градусов холоднее. А в замке нас ждало приглашение на приём к графу Фионскому. Как объяснил мне де Морней, граф Фион — первый нобиль провинции и на приёме у него соберётся всё местное дворянство, приглашение туда значило, что на меня желают посмотреть и узнать, что у меня, собственно, на уме и что я намерен предпринять для искоренения зла, терроризирующего провинцию.

Что же, чего-то в этом роде я и ожидал.

Глава 2

Принимали нас граф и графиня де Вьерзон — люди немолодые, но, в общем, приятные, хотя — Пьер, хозяин дома, был несколько приятнее, в его супруге

Жермоне, салентинке по рождению, было нечто отчётливо неприятное, слишком уж хитрые взгляды она бросала на меня. А вот её дочь — Елена мне очень и очень понравилась, неуловимо похожая на отца, она унаследовала красоту матери, и хоть и пыталась выглядеть благонравной девицей из хорошей семьи, всё равно характер и острый язычок её не раз давали о себе знать. Особенно доставалось юному поэту Максиму де Боа, который, похоже, считал себя не на шутку влюблённым неё и не раз и не два мы имели несчастье выслушивать его вирши и комментарии к ним, отпускаемые юной Еленой де Вьерзон. Громче всех над ними смеялся её брат — однорукий Жан-Франсуа, который больше удался в мать — чёрными как смоль волосами и смуглым оттенком кожи. Глядя на него, я был склонен согласиться с де Морнеем, — у наследника графа Фионского явно были не все дома, либо он намерено бросал вызов всему обществу, собравшемуся за столом, а, что более вероятно, всему миру. От шуточек, им отпускаемых морщились и его родители и сестра с виршеплётом, но в подлинный ужас они приводили Бернарда де Сен-Жамона, смешного дворянина, говорившего немного в нос и при этом ещё и картавящего, а исповедника графини Мориса Лежара заставляли укоризненно качать головой. Лишь меня да капитана д'Аруа грубости молодого человека оставляли равнодушным, мы оба привыкли к подобному поведению. Сын хозяина дома чувствовал свою безнаказанность — правила хорошего тона не позволили бы ни мне ни д'Аруа вызвать его на дуэль. Капитан, к слову, лишь раз обмолвился о происшествии на границе провинции, да и то бросил лишь одну реплику:

— Мои люди сообщили мне, что вы с вашим спутником отделали их, правильно сделали.

— Ваши люди, капитан, ведут себя, как разбойники, — прогнусавил Сен-Жамон. — Видит Господь, я бы лучше раздал те деньги, что я плачу на их содержание, нищим.

— Так сделайте это благое дело! — хохотнул Жан-Франсуа. — На том свете вам зачтётся, не так святой отец? Ни одно благое дело не должно остаться безнаказанным! — И он шутовски потрепал пустой рукав, демонстрируя его всем собравшимся.

— Жан-Франсуа, — оборвала его эскападу мать, — тебе вредно столько пить.

— Мне, матушка, вредно столько не пить, — возразил тот, — в противном случае я свихнусь окончательно.

— Так как же вы, шевалье, намерены покончить со Зверем? — чтобы разрядить обстановку поинтересовался Лежар.

— Я ещё не знаю, — пожал плечами я, — слишком мало сведений о нём я сумел собрать.

— И как по-вашему, это действительно посланец Врага рода людского? — раздался приятный голос.

В комнату вошёл высокий мужчина с бледным лицом и седыми волосами, хотя он и не был старым, одетый по последней моде, однако пестроте предпочитавший строгий чёрный цвет, что в наши дни встречается довольно редко. Оружия он не носил, однако во всей осанке его и манере держаться сквозило врождённое благородство, не оставлявшее места для малейших сомнений в его происхождении.

— Простите мне небольшое опоздание, — улыбнулся он хозяевам, — граф, графиня. — Он занял место как раз по левую руку от Жана-Франсуа, мгновенно угомонившегося при его появлении и вплотную занявшегося уничтожением вина. — Так вы не ответили мне, шевалье… Мы не были друг другу представлены.

— О, простите старой даме небольшую забывчивость, — ещё милее улыбнулась Жермона де Вьерзон, продолжая играть роль гостеприимной хозяйки. — Эжен де Бренвиль, Арман де Кавиль.

— Приятно познакомиться, — сказал вновьприбывший, кивая мне.