Книги Бахмана
Шрифт:
Ричардс помог. Толкал, тянул скользкими от крови Элтона руками. Переднее сиденье уже пропиталось кровью. А она (кто бы мог подумать, что в Элтоне столько крови?) продолжала течь.
Наконец он уселся за руль, пневмокар приподнялся, начал разворачиваться. Тормозные огни зажигались и гасли, зажигались и гасли: Элтон несколько раз чуть не наткнулся на деревья, прежде чем найти дорогу.
Ричардс ждал столкновения, удара, но его не последовало. Попыхивание диффузоров становилось все слабее, наконец пропало. Тишину нарушало лишь далекое гудение пролетающего
С неба на него бесстрастно взирали звезды.
Изо рта шел пар — к ночи похолодало.
Он повернулся и захромал в глубь стройплощадки.
…Минус 047, отсчет идет…
В одном из подвалов он заметил груду теплоизоляции и спустился вниз, держась за торчащие из стены прутья арматуры. Нашел палку, постучал по изоляции, чтобы разогнать крыс. Поднял только столб пыли, несколько раз чихнул, кривясь от боли в сломанном носу. Крыс не обнаружилось. Все крысы в городе. Он с горечью хохотнул. Смех эхом отозвался в кромешной тьме.
Ричардс завернулся в обрывки изоляции, неудобно, но тепло, улегся у стены и провалился в забытье.
Проснулся, когда миниатюрный серпик луны поднялся над восточным горизонтом. По-прежнему в одиночестве. Сирены не выли. По его прикидкам, было часа три ночи.
Рука болела, но кровь уже не текла. Он это понял, осторожно вытащив руку из-под изоляции и очистив дыру в рукаве. Автоматная пуля вырвала кусок мышцы повыше локтя. Повезло, подумал Ричардс, кость-то цела. Но зато лодыжка ныла ужасно. Ступни он не чувствовал, словно ее оторвало. На перелом надо наложить шину, решил он.
С тем и заснул вновь.
На этот раз проснулся с ясной головой. Месяц уже обошел полнеба, но светать еще не начало. И о чем-то он никак не мог вспомнить…
Память, однако, его не подвела.
До полудня он должен отправить две кассеты, чтобы они попали в Геймс-билдинг к половине седьмого. То есть или он сейчас трогается в путь, или лишается денег.
Но Бредли в бегах или уже пойман.
И Элтон Парракис не дал ему кливлендского адреса.
И у него сломана лодыжка.
Что-то большое (Лось? Разве их не истребили на Восточном побережье?) ломилось сквозь подлесок справа от него. Ричардс аж подпрыгнул. Куски изоляции полетели в стороны, и ему пришлось вновь собирать ее, шмыгая сломанным носом.
Он всю жизнь прожил в городе, а тут очутился на заброшенной стройке среди леса. Да еще черной, зловещей ночью. Мало ли какой зверь мог броситься на него из темноты. По телу Ричардса побежали мурашки. Он шумно вдохнул через рот, выкинул из головы мысли о зверье, сосредоточился на своих перспективах. Выбор получался небогатый.
1. Ничего не делать. Сидеть и ждать, пока поиски не сойдут на нет. Деньги, которые он получал, по сто баксов за час, в шесть вечера перестанут поступать на его счет. Он будет бежать бесплатно, потому что охота не прекратится,
2. Отправить кассеты в Бостон. Бредли или его семье они не повредят, потому что Бредли раскрыт. Последствия: а) кассеты переправят в Хардинг Охотники, следящие за перепиской Бредли; б) но они сразу узнают, откуда посланы кассеты.
3. Отправить кассеты непосредственно в Геймс-билдинг в Хардинге. Охота на него продолжится, но его узнают в каждом городе, в котором есть почтовый ящик.
Варианты один хуже другого.
Благодарю вас, миссис Парракис. Благодарю вас.
Он поднялся, стряхнул с себя теплоизоляцию, скинул с головы уже ненужную повязку. Зарыл в изоляцию, чтобы не оставлять следов.
Ощупал землю в поисках костыля (вновь выругал себя за то, что оставил настоящие костыли в машине), нашел доску длиной аккурат до подмышки, выбросил ее наверх, начал взбираться по лестнице, цепляясь за арматуру.
Поднявшись наверх, потея и дрожа одновременно, неожиданно понял, что различает в темноте свои руки. Серый свет зари начал прогонять темноту. Он с тоской оглядел заброшенную стройплощадку: если уж прятаться, лучшего места не найти.
Но сожалеть об этом не имело смысла. Он же не прячущийся человек — бегущий. Не отсюда ли высокий рейтинг программы?
Холодная дымка тумана ползла средь деревьев, на которых остались лишь редкие листочки. Ричардс постоял, определяясь с направлением, а потом двинулся сквозь лес, оставив «Сосновый бор» к северу от себя.
Остановился лишь раз, чтобы обернуть пиджаком верхний торец доски-костыля.
…Минус 046, отсчет идет…
Уже два часа как полностью рассвело и Ричардс убедил себя, что ходит кругами, когда до него донеслось завывание пневмокаров. Где-то впереди, скрытая кустарником, проходила дорога.
Он осторожно пробрался к опушке. Двухполосное шоссе, пневмокары с завидным постоянством проскакивали мимо в обе стороны. В полумиле справа виднелись дома, компрессорная станция и магазин с рядом заправочных колонок перед ним.
Он двинулся параллельно шоссе, падая, поднимаясь снова. Лицо и руки иссекло ветками, одежду облепили бурые шарики репейника. Он уже перестал отрывать их. Лопнувшие стручки молочая налипли на плечи. Казалось, будто он с кем-то сражался на подушках. Он промок с головы до ног: два ручья форсировал успешно, а вот в третьем его «костыль» попал на что-то скользкое, и он рухнул в воду. С камерой, естественно, ничего не случилось. Она не боялась ни воды, ни ударов.
Кусты и деревья редели. Ричардс опустился на четвереньки, пополз, отталкиваясь локтями и коленями. Остановился, решив, что ближе подбираться к поселку небезопасно, огляделся.