Книги Бахмана
Шрифт:
— Я мог бы послать Манчестера за кофе, — сказал Харрисон-или-Гарриман, — но у меня такое чувство, что вам хотелось бы немного побыть одному.
— Ну… в общем, да. Раз уж вы сами сказали.
— Это нормально, мистер Бюмонт, — он очень серьезно посмотрел на Тэда, и неожиданно Тэд вспомнил, что его зовут Харрисон. Как того, из «Битлов». Глупо, что он забыл. — Только не забывайте, что те люди в Нью-Йорке погибли от слишком большой дозы одиночества.
Да? А я думал, Филлис Майерс и Рик Коули погибли в обществе полицейских. Он хотел произнести это вслух, но не стал. В конце концов эти ребята лишь стараются выполнить свой долг.
— Расслабьтесь, патрульный
— Ладно. Мы будем с той стороны холла, в этой, как-там-она-у-вас-называется?
— Общая комната.
— Точно.
Они ушли, а Тэд раскрыл папку с надписью: «Заявки на факультатив». Но мысли его упрямо возвращались к еле заметному, но явному подмигиванию Рауля Де-Лессепса. И к тому голосу внутри, который говорил ему, что он заступил за последнюю черту и перешел на темную сторону. Сторону, где обретались и разгуливали монстры.
4
Телефон стоял на столе и молчал.
Давай, подумал он, кладя папку с заявками на стол, рядом с его университетской Ай-Би-Эм-селектрик. Давай же, ну давай, я здесь, стою рядом с телефоном и его никто не прослушивает. Давай, Джордж, звони, трезвонь, стращай меня.
Но телефон стоял молча.
Он поймал себя на том, что разглядывает ящик, который был не частично опорожнен, а совершенно пуст. Машинально он вытащил из него все папки, а не только дела тех студентов, которые подали заявки на курс художественной литературы. Вытащил даже ксероксы тех, кто желал изучить преобразовательную грамматику — это, по меткому выражению Ноэма Чомски, Евангелие, переведенное Деканом Мертвой Трубки Раулем Де-Лессепсом.
Тэд подошел к двери и выглянул в коридор. Харрисон и Манчестер, стоя в дверях общей комнаты отдела, пили кофе. В их окорокоподобных кулаках здоровые кружки выглядели как декоративные чашечки. Тэд поднял руку. Харрисон махнул своей в ответ и спросил, долго ли он еще задержится здесь.
— Пять минут, — ответил Тэд, и оба полицейских кивнули.
Он вернулся к своему столу, отделил заявки на свои занятия от остальных бумаг и начал перекладывать последние обратно в ящик, делая это как можно медленнее, чтобы дать телефону время на звонок. Но телефон по-прежнему молчал. Он услышал один звонок где-то далеко внизу — трель его была приглушена закрытой дверью и вообще прозвучала как-то призрачно в необычной летней тишине здания. Может быть, Джордж набрал неправильный номер, подумал он и тут же издал смешок. Все оказалось проще — Джордж и не собирался звонить. Тэд просто ошибся, свалял дурака. У Джорджа явно был какой-то другой трюк в запасе. Чему тут удивляться? Трюки — specialite de la maison Джорджа Старка. И все же он был так уверен, так чертовски уверен, что…
— Таддеус?
Он подпрыгнул, едва не рассыпав содержимое последней полудюжины папок по полу. Уверившись в том, что они не выскользнут у него из рук, он обернулся. Прямо в двери стоял Рауль Де-Лессепс. Его огромная трубка всунулась в комнату, как горизонтально торчащий перископ.
— Извини, — сказал Тэд, — ты так неожиданно влетел, Рауль. Я в мыслях был за тысячу миль отсюда.
— Кто-то звонит тебе по моему телефону, — дружелюбно сообщил Рауль. — Наверно, неправильно набрал номер. Удачно вышло, что я еще не ушел.
Тэд ощутил медленные, тяжелые удары собственного сердца — словно в груди у него был спрятан барабан
— Да, — сказал Тэд. — Вышло очень удачно.
Рауль поднял на него взгляд. Голубые глаза под припухшими и слегка покрасневшими веками смотрели так живо-вопросительно, что взгляд получился почти грубым и совсем не соответствующим его веселому, болтливому, профессорско-рассеянному тону, которым он спросил:
— У тебя все в порядке, Таддеус?
Нет, Рауль, мысленно ответил Тэд. Все эти дни где-то бродит сумасшедший убийца, который отчасти — я сам, который может порой завладеть моим телом и заставить меня делать смешные штуки, например, втыкать в самого себя карандаши, и я считаю каждый день, когда мне удается не сойти с ума, своей маленькой победой. Но я не могу поделиться с тобой этой реальностью, никак не могу, дорогой мой приятель.
— В порядке? А почему что-то должно быть не в порядке? — проговорил он вслух.
— Кажется, я улавливаю слабый, но явственный запах иронии, а, Тэд?
— Ты ошибаешься.
— Правда? Почему же ты похож на оленя, попавшего в свет фар?
— Рауль…
— И тот человек, с которым я только что разговаривал, похож на продавца, с которым ты договариваешься о сделке по телефону лишь затем, чтобы избавиться от его личного визита к тебе домой.
— Ничего подобного, Рауль.
— Ну, хорошо, — произнес тот без особой убежденности.
Тэд вышел из своего кабинета и направился вниз по коридору к кабинету Рауля.
— Вы куда? — окликнул его сзади Харрисон.
— Кто-то позвонил мне в кабинет Рауля, — объяснил он. — Все номера здесь идут последовательно, и парень, наверно, по ошибке набрал не ту цифру.
— И как раз застал единственного находящегося здесь другого профессора? — скептически спросил Харрисон.
Тэд пожал плечами и продолжил свой путь.
Кабинет Рауля Де-Лессепса был уютным, неприбранным и все еще наполненным запахом его трубки — два года воздержания не перевешивали тридцати лет потакания своей привычке. Главное место занимала доска для метания стрел с пришпиленной к ней фотографией Рональда Рейгана. Огромный том «Американского фольклора» Франклина Баррингера лежал раскрытым на письменном столе. Телефонная трубка была снята и лежала на стопке голубых бланков. Тэд почувствовал, как прежний страх охватывает его, окутывает и сжимает его всего знакомой удушливой хваткой. Он повернул голову в полной уверенности, что сейчас увидит всех троих — Рауля, Харрисона и Манчестера, — выстроившихся в дверях, как воробьи на телеграфных проводах. Но дверной проем был пуст, а из коридора слышался мягкий шелест голоса Рауля. Он задержал сторожевых псов Тэда, и Тэд сомневался, что Рауль сделал это случайно.
Он поднял трубку и сказал:
— Привет, Джордж.
— Ты получил свою неделю, — произнес голос на другом конце провода. Это был голос Старка, но Тэду пришло в голову, что вряд ли голосовые отпечатки совпали бы так точно, будь они сняты с этого их разговора. Голос Старка был другим. Он стал грубым и хриплым, словно голос человека, слишком долго оравшего на каком-то спортивном матче. — Ты получил свою неделю. И ты палец о палец не ударил.
— Ты прав, — сказал Тэд. Ему стало жутко холодно и пришлось приложить все силы, чтобы не дрожать. Кажется, этот холод исходил от самого телефонного аппарата, просачиваясь сквозь дырочки наушника крошечными льдинками. Но он еще и здорово разозлился. — Я и не собираюсь этого делать, Джордж. Неделя, месяц, десять лет — мне все едино. Почему бы тебе не принять это? Ты мертв и мертвым останешься.