Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек

Поластрон Люсьен

В результате агада упрятана в Сараеве в специально построенной для нее бронированной камере и доступна взглядам лишь того, кто получит разрешение от трех властей и будет находиться под присмотром трех представителей общины, каждый из которых имеет свой ключ.

Афганистан

Поскольку эта страна не подписала соглашения об охране авторских прав, здесь можно издавать в неограниченных количествах любые книги, что способствовало подъему библиотек в Афганистане в 70-х гг.

В период советской оккупации каждый переводчик был писателем, и наоборот. Чистка «буржуазной» литературы и внедрение пролеткульта продолжались не слишком долго, поэтому они не успели отупеть. Талибан [52] изменил все. Для талибов любая книга, кроме Корана, стоила даже меньше музыки, которая находилась крайне низко в иерархии ценностей. В Герате, интеллектуальной столице страны, было уничтожено обширное собрание бывшего поэта, ставшего министром культуры, — одновременно с библиотекой университета. В 1996 г. настал черед публичной библиотеки Кабула.

52

Вопреки

распространившейся в печати версии, это слово пишется не во множественном, а в единственном числе и происходит от талиб, т. е. «некий студент».

Саид Мансур Надери, отец которого был поэтом-мистиком и написал десятки книг, создал в 1986 г. в Кабуле измаилитский культурный центр под названием «Хаким Насер Хосров Балхи». Деятельность его была разнообразной, там издавались журналы, и каждый год ремесленникам, исследователям или художникам вручалась какая-нибудь премия. Место это особо славилось своей большой библиотекой, превосходящей по количеству и качеству книг любую из тех, что когда-либо существовали в стране. С приходом моджахедов квартал Таймани, который Надери избрал для своего центра, поскольку измаилиты составляли там большинство, оказался в эпицентре внезапно вспыхнувшей гражданской войны. Надери тут же принял решение перебраться в Пул-и-Кумри. В то время этот промышленный город с населением в 300 тысяч человек, поставлявший в казну государства сорок процентов всех налогов, называли «маленькой Москвой». Здесь можно было встретить юношей и девушек, одетых по-европейски и спешащих в университет. Именно сюда устремилось большинство интеллектуалов, оставшихся в стране после того, как талибы в 1996 г. захватили Кабул.

Когда в следующем году последние подошли к Мазар-и-Шарифу, Надери, который уже выступил с первым международным обращением против них и против пакистанцев, еще раз перевез библиотеку с целью укрыть ее в горах. Она насчитывала тогда пятьдесят пять тысяч изданий. Талибы встретили серьезное сопротивление под Мазаром, и только маленькая группа проникла в Пул-и-Кумри. Потом она ушла. Все поверили, что дело завершилось — книги были привезены обратно. Тем временем Надери официально подарил свое собрание стране, чтобы наследники не смогли разбазарить его [53] . Центр обладал тогда своей типографией и телестудией, имел скульптурную мастерскую и цех для производства ковров. Он занимал большой красивый дом, где некогда располагалась мэрия, в обширном парке на берегу реки.

53

В то время сын Надери Джеф получил известность в Калифорнии как большой любитель аудио- и ДВД-дисков, пива и мотоциклов «Харлей-Дэвидсон»; после падения талибов он вернулся в страну, где начал карьеру полевого командира и вернул себе прежнее имя Саид Джаффар.

По приказу Омара талибы в черных тюрбанах захватили город 12 августа 1998 г., в 10.30 утра, после ночного боя с союзными силами Масуда. Они направились прямо в центр «Хаким», расстреляли из пулеметов наглухо запертые двери и уничтожили все, что было внутри: скульптуры выбрасывали из окон, книги швыряли в воду; пожар начался с типографии, и через три часа не осталось ничего. Так рассказывает Латиф Педрам, заместитель директора библиотеки: он укрылся в ближайшем доме и оттуда наблюдал за поэтапным разорением центра.

Место было тихое, пришельцы устроили свою штаб-квартиру в парке и с удовольствием расхаживали по нему. Никто не знает, почему они решили расправиться и с деревьями.

В этот день погибли полные подшивки афганских и иранских газет и периодических изданий, публикуемых с XIX в. Книги относились к разным отраслям знания: история, философия, литература, религия. Здесь было много древних рукописей исламского и светского содержания (в том числе произведения поэтов XVII в. и редкие версии «Шахнаме», «Книги царей»), все указы Ага-хана и переписка измаилитских лидеров. Итак, можно с уверенностью утверждать, что весьма значительная часть истории страны никогда уже не будет написана.

В этом следует видеть настоящую победу тех, кто хотел положить конец преобладанию персидского (дари) в культуре Афганистана (пушту — язык бедный, почти не имеющий древней литературы; что породило, по словам Латифа Педрама, определенный комплекс неполноценности); это также успех суннитов, желавших покончить с шиизмом региона. Как и прочие иконоборцы до них, талибы стремятся «стереть в порошок прошлое», дабы ничто не угрожало их убогой «риторике» и не могло конкурировать с ней. Они начали менять географические названия, но это дело поправимое. А вот статуи Будды в Бамиане [54] , сокровища Кабульского музея и библиотека в Пул-и-Кумри уничтожены бесповоротно.

54

Их поминали гораздо чаще, чем афганские библиотеки, едва не договорившись до того, что они не такие уж и красивые, особенно по сравнению с другими — например, в китайском Фенцяне.

Говорят, что при известии об уничтоженных книгах одна старая иранка со вздохом произнесла: «Такое с нами уже случалось, сынок». Ибо в Персии еще помнят легенду о халифе Омаре, который приказывал сжигать библиотеки с нежелательными рукописями. И возникает лишь один вопрос: думал ли маленький мулла — его тезка — об этой исторической параллели?

Ирак

«Наследие, приговоренное ООН» — с таким заголовком на первой странице вышел в 2001 г. январский номер журнала «Археология», из которого можно узнать,

что в период эмбарго из страны каждый день вывозили сто клинописных таблиц. Уже война 1991 г. нанесла ущерб многим историческим объектам, затем побудила — после введения санкций — голодных жителей заниматься самодеятельными раскопками и воровать, что породило так называемый «золотой век» для западных коллекционеров. Об этом рассказала в «Бостон глоб» 24 января 2003 г., за два месяца с небольшим до начала нового вторжения, Элизабет Нейфер, весьма осведомленная журналистка [55] ; в ее статье дается детальное описание хаоса и разрушений, последовавших за американской военной акцией десятилетней давности (4 тысячи похищенных книг, в том числе 2 тысячи бесценных, из которых удалось найти 12): это описание позволяет предсказать, что произойдет, если опять ничего не будет сделано. Мировое сообщество археологов, исследователей и хранителей, другие организации — даже пользующиеся благоволением властей, как Голубой щит (эквивалент Красного Креста в сфере культуры) — выступают тогда с многочисленными призывами, но единственным результатом этой кампании становится ожесточенная полемика между учеными «патриотами», группирующимися вокруг Белого дома, и противниками уже объявленной войны. Полузакрытые «группы» Интернета, где эрудиты обычно обмениваются информацией по инкунабулах или управлению музеями, внезапно взрываются градом оскорблений и показывают, до какой степени нетерпимость проникла даже туда, где ее меньше всего ожидаешь встретить: большая часть американских подписчиков проявляет крайнюю враждебность к любым попыткам обсудить эту тему и шумно покидает портал. Не вызывает удивления и лоббистская деятельность АССР [56] , ассоциации миллиардеров и крупных покупателей произведений искусства, которые поддерживают Белый дом в надежде отменить или смягчить очень эффективные иракские законы, запрещающие экспорт античных реликвий. Все знают, что было дальше. Поскольку Соединенные Штаты и Великобритания не ратифицировали Гаагскую конвенцию 1954 г. по защите культурных ценностей в странах, подвергшихся нападению, их лидеры несут полную ответственность за случившееся. Что же касается военных…

55

Элизабет Нейфер погибла в Ираке 9 мая следующего года.

56

American Council for Cultural Policy — Американский совет по культурной политике (англ.).

Разгром музеев в апреле 2003 г. в Багдаде и Мосуле на глазах у более чем инертных морских пехотинцев привел к потере многих тысяч глиняных книг, в том числе библиотеки Сипара, обнаруженной в 1986 г. и почти не уступающей в древности собранию Ашшурбанипала: так недавно, что лишь две дюжины из этих восьмисот табличек были изучены, переведены и опубликованы (например, Джереми Блеком в Оксфорде) [57] . Крах режима породил множество всякого рода злоупотреблений: десять тысяч исторических объектов оказались заброшенными, Ниппур [58] и храм Энила или Изин опустошены за один месяц. Ирак был разграблен.

57

Пропали они из-за некомпетентности и эмбарго или же были разбиты и унесены ворами, следующими по пятам за местными ассирологами, — какая разница?

58

Современный Ниффер или Нуффар. (Примеч. перев.)

Национальная библиотека была основана в 1961 г. Будучи легальным хранилищем, она насчитывала в восьмидесятых годах 417 тысяч томов, 2618 собраний газет и периодических изданий, 4412 редких книг; накануне вторжения ее фонды оценивались в 2 миллиона единиц хранения, в том числе «самая большая в мире коллекция газет на арабском языке». Национальный архив, созданный через одиннадцать лет, находился в том же здании, в Баб-аль-Муаззам; здесь хранились документы хашимитских (1921–1958 гг.) и османских (1534–1918 гг.) правителей, равно как еврейской общины, очень важной в историческом плане. Ветер безумия и тайны, поднявшийся в Багдаде между 14 и 21 апреля, казалось, породил или раздул два пожара, сопровождавших грабеж, хотя квартал окружали войска, которые блокировали все подходы к нему [59] , а накануне, вечером 14-го, был объявлен комендантский час. Будет достаточно домыслов о том, что исчезновение всех документов 80-х гг. многим было на руку, кстати, «Уолл-стрит джорнел» от 28 апреля отмечает, что использовались фосфорные бомбы. За несколько дней до катастрофы библиотекари вынесли от 150 до 200 тысяч изданий с текстами на древнееврейском языке и спрятали их в мечети аль-Хак. Но переезд всей библиотеки в два миллиона томов и двадцать миллионов архивных документов представлял операцию такого масштаба, которую иракцы не смогли бы осуществить; если бы они предприняли такую попытку, бесчисленные наблюдатели 2002 г. наверняка бы это заметили. Итак, от большинства книг Национальной библиотеки «не осталось ничего, кроме толстых слоев пепла, куда можно погрузить руку, не встретив никакого сопротивления» (Арну).

59

Согласно наблюдениям, сделанным на месте Эдуаром Метенье из Французского института Ближнего Востока, докладу Набила аль-Тикрити из Ассоциации ближневосточных библиотекарей (см. сайт www-oi.uchicago.edu/OI/lRAQ/docs/nat.html) и докладу Жана-Мари Арну (Генеральная инспекция библиотек), побывавшего с миссией в Багдаде (см. сайт.