Книгоедство
Шрифт:
И, естественно, перед человеком, мучительно это переживающим, встает проклятый вопрос – как быть? Как сохранить культуру? Наверное, Розанов прав – эффект от иконы в храме или от скульптуры в саду сильнее, чем когда они экспонируются в музее Но, с другой стороны, настоящая картина, вывешенная в музее, – это не репродукция из журнала «Советский воин». И бюст Антиноя в музейном переходе дворца – это не гипсовая спортсменка в заплеванном скверике у вокзала. А вывеси картину Рембрандта на стене хрущовской пятиэтажки – кто знает, не произойдет ли с ней то же самое, что и с Мадонной Рафаэля в знаменитом рассказе Брэдбери. В лучшем случае ее украдут, чтобы выгодно сбагрить коллекционеру
Вот –
Философия коллекционера проста Фигура его трагична Умирает не только бабочка – умирает сам собиратель Живой внешне – он только кокон, внутри он мертвое существо И только вдруг, иногда вспыхивает внутри желание – когда новая жертва попадается к нему в сети Книга, картина, бабочка или живой человек. Ведь и маньяк-убийца по сути тот же коллекционер, он вдохновляется, когда преследует свою жертву (погоня за раритетом), с нежностью убивает ее, пополняет свою коллекцию, а потом – наступает скука, нужна новая жертва, чтобы наполнить мертвую оболочку тела временным подобием жизни.
Фаулз в своем романе передает это очень точно. «Коллекционер» – первый роман писателя От него пошли по воде круги, и темы, которые он развивал в последующих своих романах, во многом повторяют тему «Коллекционера». Тему смерти и красоты. Смерти и любви Смерти в искусстве. Смерти искусства.
Красота на булавке – этот вечный мотив Набокова Фаулз исполняет по-своему Может быть, современней. Не даром же современнейший из современных писателей (я имею в виду Пелевина) поставил фаулзовского «Коллекционера» на четвертое место в десятке главных романов, перевернувших XX век.
– напишет Осип Мандельштам в воронежской ссылке 1934 года
Образ поэта Алексея Кольцова мелькнет у Мандельштама еще не раз и все время в связи с доводящим до безумия одиночеством, оторванностью от мировой культуры, центрами которой были для Мандельштама тогдашние Ленинград и Москва
«Милый Виссарион Григорьевич, – цитирую письмо Кольцова Белинскому из Воронежа после возвращения поэта из Москвы. – Весь день пробыл на заводе, любовался на битый скот и на людей, оборванных, опачканных в грязи, облитых кровью с ног до головы. Что делать? Дела житейские такие завсегда… Совсем погряз я в этой матерьяльной жизни, в кипятку страстей, страстишек, дел и делишек…»
В Москве Кольцов был принят у Пушкина и Жуковского, на него смотрели как на залог национального развития всей русской поэзии, как на нового Ломоносова, от него ждали новых поэтических свершений… и вот в результате – «любовался на битый скот»
Родина Кольцова, Воронеж, действительно была мачехой для поэта
Всякий подлец так на меня и лезет: дескать, писаке-то и крылья ощипать.
Его здесь как поэта не воспринимали и всячески старались принизить, повесив ярлык: «зазнался». Судьба Кольцова печальна, как и судьба большинства поэтов, отторгнутых бесчувствием современников Он умер от чахотки в 33 года, воронежский его архив был пущен мужем умершей сестры Кольцова на оберточную бумагу, а это были не только стихи поэта, но и письма к нему Белинского, Одоевского, других не менее знаменитых людей. На могиле его написано: «Ноября 1-го погребен воронежский мещанин Алексей Васильев Кольцов».
Вот так – «воронежский мещанин»
Самое великое, самое поразительное, самое ужасное и самое смешное изобретение всех времен и народов – думаете какое?
Колесо? Да, поразительное Да, великое. Но что же в нем ужасного и смешного?
Чайник? Тоже не вызывает смеха. Разве что немножечко ужаса, если капнешь кипятком на ногу.
Мясорубка, утюг, ракета? Нет, нет, нет и еще раз нет!
Что, сдаётесь, дорогие читатели? Ладно, больше не буду мучать
Ну так вот, самое поразительное, самое великое и ужасное – ужаснее не бывает, – самое смешное и странное из всех изобретений на свете – конечно же, коммунальная квартира.
Честь такого изобретения принадлежит нам, петербуржцам, имя изобретателя неизвестно, но плодами этого великого опыта до сих пор пользуются миллионы людей в России В одном только Петербурге на сегодняшний день насчитывается 200 000 коммунальных квартир.
Коммуналка – это маленький космос, населенный удивительными существами. Хомо коммуналис – я бы назвал их так Они сильно отличаются от обычного хомо сапиенса, живущего на отдельной площади. Это я заявляю наверняка, потому что сам без малого двадцать лет обитал в коммунальных стенах
И явления, здесь наблюдаемые, имеют нереальный характер, и время бежит иначе, будто жизнь течет под водой или в каком-нибудь параллельном мире.
Где бы вы, к примеру, увидели человека в трусах и майке с трехлитровой банкой на голове? А в коммунальной квартире – запросто, я сам был тому свидетель Наш сосед Иван Капитонович как-то ночью захотел подкрепиться квашеной капустой из банки, но вместо того, чтобы таскать ее пальцами, как это делают нормальные люди, зачем-то сунулся туда головой Засунуть-то он ее внутрь засунул – хотя непонятно как, горлышко-то у банки узкое, – а вот вытащить обратно не смог. Так и мучался до утра на кухне, пытаясь освободиться. Утром вышел на кухню другой наш сосед, Беневич, увидел странного инопланетного жителя, подумал – Землю захватили тау-китайцы, – ну и шарахнул ведром для мусора Ивану Капитоновичу по кумполу.
Только самое смешное не в этом, самое смешное в другом За эту самую разбитую банку, как за погубленную личную собственность, пожиратель ночной капусты подал на бедного Беневича в суд И – представляете? – выиграл дело!
А вот еще коммунальный случай
Однажды ночью сосед Кузьмин – партийный, между прочим, работник, – припер со стройки ведро горячей, незастывшей еще смолы И, пока нес ее по темному коридору, споткнулся о соседского ежика и растянулся на дощатом полу. Обнаружили его тоже под утро, хотели помочь подняться, а он намертво приклеился к полу Помню, даже вызывали спасателей, чтобы выковырять его из смолы. Хорошо, хоть ежик не пострадал!
Истории, подобные этим, можно рассказывать бесконечно Про привидения, живущие в зеркалах, про утренние очереди в туалет, когда на шеях полусонных жильцов, как какие-нибудь рыцарские доспехи, красуются крышки от унитаза, про Шилова Артура Романовича, прорывшего у себя из комнаты подземный ход под Усачевские бани…
Они смешны и в то же время печальны, эти случаи из коммунального быта, – реальны и вместе с тем фантастичны.
Коммуналка ломает судьбы, превращает людей в преступников, но других, наоборот, сплачивает Лично я благодарен жизни за тот коммунальный опыт, который она мне подарила. Почему-то мне все время везло Люди, жившие со мной в одних стенах, были хоть и странные, хоть и с придурью, но все добрые, щедрые, все отходчивые. Если кто-то кого-то и обижал, то и каялся потом выше меры, и старался свой грех загладить. Угостить тебя, к примеру, селедкой, которую не доели с праздников.