Книготерапия. Азбука исцеляющих советов
Шрифт:
До трех лет, у меня в памяти вообще не сохранилось никаких воспоминаний о ней. Хоть мама сейчас постоянно говорит, что часто приезжала, но я ее не помню. Ни в новый год, ни в праздники, ни в болезни. Не знаю, может так у всех детей, хотя в памяти хранятся многие другие детали. Такие, как проводы моего дяди в армию, а мне тогда только исполнился годик. Могу описать те события до мелочей. Помню, как он дружил с будущей женой, приводил ее в гости. Был таким счастливым, веселым, все время пел.
Моя бабуля вообще не училась в школе, расписывалась галочкой. Ее мама рано умерла, а их в семье шестеро (не до учебы), потом война. В юности, изменив
Баба Женя у меня была женщиной командирского нрава. Сказала, как отрезала. Я называла ее «контролер». При этом, у нее всю жизнь был диагноз ВСД, по-современному тревожное расстройство. Скорее всего, оно приключилось из-за войны. Бабушка никогда не выпускала меня одну на улицу. Не разрешала с кем-то гулять. Если на улицу, то только с ней. При этом, у нее всегда был страх, что скажут люди, и она наряжала меня как куколку, и выводила в свет. Бабуля так и называла меня: «Моя куколка».
Если дед уходил в магазин за хлебом, она начинала волноваться. Садилась к окну и ждала. Возможно, если бы тогда были телефоны, она бы так не переживала, просто звонила каждую секунду.
Вообще у бабули, тогда все было спокойно. Скандалов в доме не было, ей никто не перечил, делали, как сказано. Иначе могло начаться такое! Мчится танк, 150 сантиметров ростиком, еще и с косичками. Ой боюсь, боюсь! Баба была страшной паникершей, мнительной, тревожной женщиной. Делала из мухи слона. Если я упала, то вместо крови из коленки лезут кишки.
– Вой, вой, вой (это ой по ихнему, ихнее, тоже)! – кричала она.
– Ребенок убился!
Как сказал мне психолог, дети до семи лет закладывают внутрь себя главные черты мамы и папы. Ребенок наполняет себя ими как сосуд. А так как, у меня не было этого опыта, я наполнилась себя тем, что лежало на поверхности. И это что-то был страх. Вдобавок, у меня как пазлы в картинке, собирались и другие психотравмирующие ситуации.
Когда отец вернулся, родители сделали попытку поиграть со мной и взяли к себе, я же «кукла», а как иначе. У него самого детство играло, а тут ребенок. Однажды, он закутал меня в одеяло, спрятал в шкаф и там запер. Хотел напугать маму. А в итоге напугалась я.
Помню этот ужас, шок. Как я задыхалась, хватала ртом воздух, словно рыба. Мне было темно и страшно. Я не могла выбраться. Стучала, кричала, билась в истерике. С тех пор, я боюсь темноты, и оставаться в сжатом запертом пространстве, особенно в чужом. Например, в ванной комнате. Я подхожу к двери и у меня паника, а вдруг ручка не откроется!
Тогда мне было три с половиной года. Начались панические атаки, кошмары. И меня вернули к бабушке. Она сразу поняла, что со мной что-то не так.
Бабуся, все болезни лечила тетрациклином и «бабками». Так она называла целителей. Быстренько этот вопрос решила, и та с ковшиком пришла к нам домой. Я помню, какие страшные картинки там выливались, их я тоже напугалась. Поэтому, никогда нельзя показывать отливки! Правило такое в Магии. Но знахарка, видать была из не очень ведающих. Ведьмы и произошли от слов «ведающая мать», та кто знает больше. Правда, несмотря на все, мне помогло. На время я перестала бояться. Пока родители не вернулись.
Они опять
Так случалось раз от раза. И тут, до меня дошло. Если притворяться больной, то меня будут отдавать обратно. И я ела снег, сосульки, всячески старалась заболеть. Подвергала всевозможным опасностям. Лишь бы оказаться там, где мне хорошо. Где родные мне люди, а этих двоих я не знаю. Ничего не испытываю, не скучаю по ним. Без бабули мне была тоска. Ребенком я ощущала эту зияющие черную дыру в сердце и боль разлуки.
В деревне, я панически боялась шума проезжающих машин. Только бы не за мной, только ни меня! Услышу звук двигателя и к окну. Уф, не они. Облегчение. Тревога отступает.
Мы не расставалась с бабулей ни на минуту. Везде за ней как хвостик. Просто патологическая привязанность. Зависимые отношения. Дед тоже присутствовал, но по нему я так не страдала. Он был хорошим человеком, и внес серьезный вклад в мою жизнь. Например, так как он старше бабуси на десять лет, я переняла данный сценарий, и выходила замуж только за мужчин с разницей в возрасте, ровесники меня не интересовали.
А вообще, деда Леня был молчуном. Бабуля отрывалась за всех. Говорливая, как сотня попугаев. Мы с ней все время болтали. Я ей рассказывала про свои фантазии, сны.
«Кем ты будешь, когда вырастешь?» – спрашивала бабуся.
Отвечала ей, что буду артисткой, продавщицей, врачом или писателем.
Такой интересный разбег в выборе. Могу только предположить от чего. Врач – потому, что часто болела. Была подсознательная благодарность людям в халатах. Продавец из-за дефицита, а под прилавком все есть, даже мороженое. Мне нравилось петь, парадировать, читать стихи. Отсюда и роль актрисы. Кстати, поэтому я с первого класса пошла в театральный.
А вот писателем, скорее всего, из-за бурного воображения. Мне всегда приходили в голову какие-то волшебные, космические мысли. Снились слова песен, стихов. Если их записать, то потом глазам не веришь, что это писала ты. Даже в детстве, но тогда я не могла их фиксировать сама. Это сейчас я знаю, что такое состояние называется потоком, а тогда я просто хотела писать.
Родители перед школой, все-таки забрали меня насовсем. Скорее всего, повлияло давление на них со стороны других людей: «Чего это ваш ребенок живет не дома?».
Бабушка не хотела меня отдавать, и всю жизнь потом об этом жалела. Но у нее же установки: «Вдруг люди не поймут, осудят, что-то скажут».
Первое время, деда и баба поочередно дежурили со мной, чтобы я привыкла. Но разве к чужому дому можно привыкнуть?
Забрали меня в конце августа, через несколько дней мне исполнилось семь. Взрослый ребенок, со своими привычками и характером. С той поры у меня хотя бы начали появляться фото. А части жизни, у меня словно и не было. Редкие кадры можно встретить в альбоме, хотя отец профессиональный фотограф. Всю жизнь занимается съемкой детей в школах и детских садах.