Книжная дама из Беспокойного ручья
Шрифт:
Эта гора жила своей жизнью. В ней чувствовался заряд энергии, в отличие от моего дома, скрывшегося в темной гниющей впадине, поросшей старой корой и мхом, где весь день стояла темнота, переходящая ночью в беспросветный мрак. К горе Лаветта относились с пиететом, будто на ней располагался божий храм.
– Тише, девочка, – успокаивала я Юнию, с опаской обходя по кругу дом моего нового читателя.
Смугловатый от загара, как дорогой старинный пергамент с золотистым оттенком, но моложавый на вид Джексон Лаветт стоял на коленях во дворе, напевая скрипучим голосом какую-то песню, и заделывал брешь в пробитой стенке колодца.
– Оставь
Я повернула к лестнице, слезла с мула, но поводья держала в руках. Внутри вьюков отыскала потрепанную копию «Мольбы по старому шахтеру». Я экспериментировала с книгами, стараясь угодить каждому читателю. Но с таким скудным ассортиментом было невозможно подобрать материал абсолютно для каждого человека. К тому же, я появлялась в Центре всего раз в месяц. Вслед за Коббом из кожаного мешка выпали еще две книги и оказались на траве рядом с Юнией.
– Тише, тише, – продолжала я успокаивать мула, от страха вытянувшего ноги. Я нагнулась за книжками под копытами и, не отпуская поводья, постучала ей по коленям, чтобы она отошла назад.
Мистер Лаветт пришел на выручку, взявшись за уздечку. Не успела я предупредить о буйном нраве Юнии, как она тут же, вытянув назад уши, укусила его.
Он отдернул руку, тихо ругнувшись про себя, и стал успокаивать рану, тряся запястьем.
– Простите, сэр. Простите! У нее выдался ужасный день, – извинялась я, от досады слегка ударив ее по крупу. – Мне очень жаль. Просто она, как бы это сказать… не очень любит людей. – Я полезла в сумки за старым бинтом, предложив его мистеру Лаветту.
– У меня есть кое-что получше, – отмахнулся он, взяв с перил кувшин, и промыл прозрачной жидкостью свою рану. – Алкоголь вылечит быстрее.
Я полезла в карман за семенами Ангелины. – Миссис Моффит просила вас передать это доктору в качестве оплаты за прием. Ее мужу нужна помощь.
– Я пока не собирался в город, – он скорчил гримасу, посмотрев на рану, и пока обматывал больную руку куском тряпки, ловил на себе мои робкие взгляды.
– Он в очень плохом состоянии.
Наши взгляды встретились, и я уже не могла отвернуться. В его глазах таилась живость и энергичность, однако никакой игривости в них вовсе не было. Скорее что-то более серьезное: рисковость и азарт, но при этом его взгляд источал смелость и безобидность, даже я была не в состоянии вызвать у него ни отвращения, ни страха, ни желания убивать. На лице читалось любопытство, потерянность и другие отдаленные чувства, которые я не могла вспомнить, но которые каким-то странным образом запали в его душу и навсегда там остались.
Он перевел взгляд на руку, чтобы снова осмотреть рану.
– Его подстрелили, сэр. Он серьезно ранен. – Опустив голову от собственной наглости, я почувствовала, как лицо вместе с ушами заливается синей краской, и спрятала руки за спиной, вспоминая оленьи перчатки отца, которые сейчас пришлись бы очень даже кстати.
– Нечего было красть чужих куриц, – простодушно сказал он, рассматривая мое платье.
Я убрала семена обратно в карман пальто, нервно перебирая пальцами по крохотному свертку. Слишком высокая цена для обычного воришки, чтобы отрывать себя от дел и ехать ради него несколько часов до города и обратно. Мистер Лаветт не видел в этом
Довольный своей повязкой на руке, он вытащил из кармана нож.
Боясь, что он решил отомстить, я отступила, притянув к себе Юнию за поводья.
– Значит, Юния? – он начал дразнить мула ножом, следя за его реакцией. – Так зовут эту старушку?
Юния прижала уши и выбросила вперед переднюю ногу. Мистер Лаветт успел увернуться, немного недооценив ее характер.
Ругаясь, я снова дернула за поводья.
– Так ты встречаешь новых друзей? – спросил мистер Лаветт, взяв яблоко с крыльца. Он отрезал от него кусок и протянул мулу.
Юния повернула голову, искоса смотря на него и фрукт. И в тот момент, когда казалось, что ничего не произойдет, она все-таки подалась вперед и забрала все яблоко.
– Юния! – закричала я, испугавшись, что теперь он точно будет ее лупить или придумает еще чего хуже.
Но он лишь засмеялся и убрал нож в карман. – Какая у тебя заботливая хозяйка. Она дорожит тобой. Я тебя угощу чем-нибудь, если еще раз привезешь мне книжную даму. Обещаю.
Хлопая ушами и жуя яблоко, Юния внимательно рассматривала мистера Лаветта. Никогда раньше этот мул не проявлял симпатию к мужчинам после тех страданий, которые причинил ему Чарли Фрейзер со своим кузеном.
Мистер Лаветт поднял с земли копию «Мольбы по старому шахтеру». – А есть что-нибудь еще? Мне нравится Кобб, но я уже прочитал его, когда уезжал на запад.
Старый писатель Ирвин Ш. Кобб, который родился у нас в Кентукки, пользовался особой популярностью среди мужчин за свой непревзойденный юмор. Помню, как Па любил читать его истории о пожилом священнике-судье.
– Не сегодня, сэр. Остальные книги уже заказаны. Я довольствуюсь лишь тем, что привезет почтальон. Попробую принести что-нибудь еще в следующий понедельник. У вас будут пожелания?
– Давно хотел почитать Джона Стейнбека, его последние произведения.
– Я хожу в Библиотечный центр каждый второй вторник. Постараюсь подобрать вам нужную книгу.
Мне нравилось искать материал для читателей, а не брать все подряд у курьера.
– Благодарю. А вы много читаете?
– Да, сэр. Я начала читать с тех времен, когда научилась самостоятельно держать в руках книгу, и пока не думаю останавливаться на достигнутом. Мама обучала меня по семейной Библии, старым газетам, брошюрам и псалтырю. Она заставляла отца собирать пустые банки из-под масла и мусорные контейнеры, на которых была напечатана реклама. Все ради того, чтобы меня выучить.
– Мои родители делали то же самое, – подметил мистер Лаветт, смотря на горы и погрузившись в теплые воспоминания о том времени.
Интересно, была ли его мама заядлой читательницей. Моя мама не заканчивала школу, но знала не меньше тех, кто ее посещал. Многие книжки перешли ей от деда-француза, но у нее была также и своя небольшая библиотека из восьми книг, на которые отец откладывал каждую монету. Мама настаивала на моей грамотности. Отец был не против и даже соорудил угловую полку для книг, хотя сам особой любви к чтению не испытывал. Он любил листать газетные или журнальные статьи, повторяя одно и то же: «Книга – это хитрый вор, крадущий наше время. Куда лучше пообщаться с людьми».