Книжная девочка
Шрифт:
Девочка взрослела, технологии совершенствовались. На смену черно-белым пришли цветные снимки, но их стало меньше. Раньше фотолюбители проявляли и печатали у себя дома в ванной, а цветные пленки приходилось сдавать в ателье. Женя еще помнила эти ателье, она бывала там с мамой совсем малышкой.
Не зная фактов, Женя составила такое мнение по лицам на фотографиях: хозяйка альбома – добрый человек, из тех женщин, что, не став «спутницами жизни», становятся спутницами чужих семей.
Это редкость теперь,
А вот что касается девочки… Красота подсознательно ассоциировалась у Жени с вредностью и заносчивостью, так что девочка ее заинтриговала, хотя, пожалуй, и не нравилась ей.
Женя перевернула страницу и даже вздрогнула – такой энергичной была следующая фотография. Сделанная явно случайно, ведь такая улыбка не бывает постановочной, так же, как и льющаяся из глаз радость.
Это было вообще очень радостное фото – яркое, светлое, в солнечных зайчиках.
Взрослая девушка в синем пиджаке, который мог быть школьной формой, застигнута врасплох.
Наверное, ее окликнули и сняли в ту секунду, когда она увидела фотографа и обрадовалась ему.
Немного растрепанная, воодушевленная летним солнечным днем и ароматом сирени, ветки которой видны на заднем плане.
Кто же был там, по ту сторону объектива, кому она улыбалась так нежно и открыто?
Ответа на этот вопрос было уже не получить.
А на следующей странице – свадебная фотография… Увидев ее, Женя вздрогнула: лицо жениха, стоявшего рядом с улыбающейся красавицей в белом платье, было выжжено.
Дыра с закоптелыми краями…
Женя поскорее перевернула страницу. Напрасно. В альбоме оставалось немного фотографий, и все они были жестоко изуродованы.
Там, где молодого человека не удалось откромсать от снимка целиком, ему вырезали лицо, а на групповых снимках так густо закрашивали черной пастой, словно хотели уничтожить.
Это произвело на Женю очень тягостное впечатление, и она захлопнула альбом.
Сколько ни уничтожай снимки, прошлое не изменишь, вспомнились ей слова мужа.
Наверное, можно только перестать его ненавидеть и принять таким, каким оно было.
Но разве может она судить? Да, в ее жизни случилось горе, она рано потеряла мать, но люди всегда были к ней добры и не давали повода для ненависти.
Глава 13
Миле немедленно требовалась фотография для допуска к наркотикам. То ли старшая забыла сказать вовремя, то ли сказала, а забыла уже сама Мила.
Пришлось одеваться. Вопросы «какого черта?» и «почему я должна тратить свое время и деньги ради того, чтобы наркоконтроль изображал бурную деятельность?» она решила не озвучивать, понимая, что ответа на них все равно
Она терпеть не могла фотографироваться, особенно на документы. Обычно выходила такая физиономия, что хоть в учебник вклеивай, на страницу болезнь Дауна или кретинизм. Оставалось только утешаться мыслями о своей нефотогеничности.
Настроение испортилось, но, выйдя на улицу, Мила взбодрилась. Питерская грязь припорошена свежим снежком, между домами поблескивает веселенькое голубое небо, и в воздухе уже чувствуется обещание весны. А на обратном пути можно заглянуть в кофейню и посидеть над чашкой чего-нибудь дымящегося и необычного.
В ателье не было ни души, девочка за стойкой скучала.
– Вам на паспорт? – спросила она любезно.
– Нет, мне на наркотики.
Девушка оторопела.
– Да, на наркотики. Я – рекламное лицо промедола.
Мила засмеялась, но тут же подумала, что полным тетенькам средних лет не пристали такие глупые шутки.
– Простите. Я врач, и мне нужна фотография на анкету для допуска к сильнодействующим веществам.
Поправив прическу перед зеркалом и, как обычно, оставшись недовольной результатом, Мила села на стул.
Допуск к сильнодействующим веществам, надо же! Будто у нее на работе в одном углу мешок с героином, в другом пакеты со взрывчаткой. А на самом деле в сейфе болтается единственная ампула промедола, который нынешним наркоманам абсолютно неинтересен.
Зато наркоконтроль при деле: мы не просто так, мы врачей проверяем.
Как же надоели все эти контролеры, облепили врачей, как пиявки! Половину времени лечишь, а половину доказываешь разным людям, что ты имеешь право это делать. Справки, формы, бумажки…
Не так давно у одного терапевта на рабочем месте случился аппендицит. Тот весь день перемогался, ведь должно же пройти само, но его выдала походка. Мила увидела, как несчастный доктор ползет с сильным креном на правый борт, поставила диагноз и уговорила на операцию. Доктор согласился, но попросил «попозже». Мила приписала это страху, а потом подумала: может быть, он ей не доверяет? Она предложила терапевту без ложной деликатности выбрать другого хирурга, но нет, он сказал, что Мила его устраивает.
– Почему же тогда попозже? – фыркнула она. – Зачем тянуть?
Оказалось, терапевту необходимо сдать истории. Конец месяца, если завтра утром не сдать, они в статистику не пойдут, и все отделение останется без премии. Поэтому, пока он последние десять штук не оформит, ни о какой операции не может быть и речи!
Как беззащитен нынешний врач перед всей этой шайкой контролеров и прокуроров! А самое страшное, что эти пиявки высасывают из врача не только энергию и желание работать, но и совесть. Ведь человек становится негодяем, когда привыкает быть виноватым.