Кнопка
Шрифт:
— Все миры наполнены магической или духовной энергией, — продолжал Федор. — Если в каком-то мире такой энергии переизбыток, то мир расширяется, начинает теснить границы соседнего…
— Сейчас будет самое интересное, — тоскливо простонал Флор.
Конструкция над нашими головами заскрипела и задергалась. Я на всякий случай закрыла глаза.
— И, наконец, граница того мира, в котором магической энергии на данный момент меньше всего, прорывается и…
Раздался грохот, на меня посыпались обломки, один из них больно ударил меня по затылку и я упала с табурета на что-то
Открыв глаза, я увидела, что Флор протягивает мне руку. Поднявшись с пола с его помощью, я почесала ушибленный бок, готовясь накричать на Федора. Горе-конструктор рассматривал валяющиеся обломки с задумчивым видом, совершенно не заботясь о добровольных помощниках.
— Тебе повезло, она сейчас просто развалилась, — сказал Флор, вынимая из моих волос какой-то винтик. — Первый раз вообще взорвалась.
Только сейчас я обратила внимание, что его лицо и руки исцарапаны, а волосы обгорели.
— Федор, ы что творишь! — возмутилась я, но он не обратил на меня никакого внимания.
— Я запрещаю делать такие опыты у нас в доме! — рявкнула я.
— Успокойся, сестра, — сказал брат покровительственно. — Когда-нибудь ты будешь гордиться родством с великим ученым.
— Если этот великий ученый нас до того времени не угробит, — пробурчал Флор.
— Вы все о каких-то мелочах, а я никак не могу отрепетировать свою речь! — вздохнул Федор. — Я еще не рассказал о последствиях Прорыва, о том, как в наш мир попадает чужеродная флора и фауна, как маги с ней борятся, как отвеивают нужное и полезное для нашего мира… А для конструкции нужно взять материал пожестче, и, в то же время, поэластичнее… или сделать так… или так…
Он уже не обращал на нас внимания, что-то бормоча себе под нос и перекладывая детальки с места на место. Флор закатил глаза.
— Пойдем, я тебе царапины обработаю, а то еще подхватишь какую-нибудь заразу, — сказала я.
— Подхвачу, — громко сказал Флор, с намеком глядя на брата. — Детали-то, небось, на свалке нашел?
— Где были, там и нашел, — огрызнулся Федор, оказывается, он не был так увлечен своим делом, как пытался это показать. — Я их помыл.
— О, Таракан! — закатил глаза Флор. — Зачем ты подменил мне брата своим отродьем?!
— Нельзя так говорить про брата! — одернула я.
— Как же вы мне надоели, — сказал Федор горько. — Почему мне нельзя заниматься любимым делом? Почему я не могу вдоволь сидеть в библиотеке или заниматься изобретательством без того, чтобы надо мной никто не издевался? Разве это плохо? А на меня даже родители, как на дикого зверька смотрят!
Я почувствовала себя неловко. И в самом деле, мы, как брат с сестрой, должны во всем поддерживать Федора, а мы…
— Ну что ты такое говоришь, братец, — ласково сказала я. — Я вон над учебниками все дни просиживаю, и никто на меня не косится, тем более родители.
— Потому что ты — другая, Ташка! Потому что тебе учеба дается с трудом. Потому что тебе зазубривать нужно, ты над одной задачей по часу бьешься. И все видят — старается человек! Если бы я тоже так мог! Я что, виноват в том, что мне достаточно прочитать один раз, чтобы все запомнить? Или…
Я не слушала дальше накопившееся
— Ну что тут такого сложного? — послушав мое бубнение под нос буквально полчаса, спросил младший брат. — Ведь это так легко запомнить! Слушай… — и он без запинки воспроизвел все названия. — Хочешь, научу? Просто не зазубривай каждое название по отдельности, а представь перед собой как бы картинку скелета с подписями на каждой косточке.
Так, конечно, дело пошло быстрее, и я от души поблагодарила брата.
— Хватит ныть, — вдруг прервал мои размышления Флор. — Что ты как девчонка, «ве» да «бе», как тяжело тебе живется, и ах, какой ты непохожий на других. Будь попроще — и к тебе потянутся люди. Вон, у Ташки вообще друзей нет, и ее, как видишь, это совершенно не волнует.
Сказанное братом меня больно укололо.
— У меня есть друзья! — рявкнула я. — И не тебе судить о том, что меня волнует, а что — нет!
— Ташка, ты чего? — опешил Флор.
Я вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
Да, у меня нет друзей. Друзья требуют слишком много времени, а разве оно у меня когда-нибудь было? В детстве после школы я сразу бежала домой — смотреть за младшими братьями. Повзрослев, я обрела свою мечту — аптеку с красными стенами и принялась усердно учиться, чтобы мечта стала явью. Да, Федор прав, учеба никогда не давалась мне легко, но разве мечты должны исполняться только у тех, кому все легко дается? Конечно, мне иногда очень не хватало душевных посиделок с подругами, да и, в принципе, о чем мне было с ними говорить? Слушать об их кавалерах? Или рассказывать, как раз за разом срывались мои отношения из-за того, что мои ухажеры никогда не стоял и у меня на первом месте в списке приоритетов?
Сегодняшние полы мылись очень быстро — я выплескивала свою душевную боль от тяжелой и несправедливой жизни на ни в чем не повинный пол.
Если бы… если бы много лет назад нашу жизнь не перекроил Прорыв — то самое явление, которое сегодня пытался изобразить с помощью конструкции Федор, когда через порвавшуюся границу миров к нам стали лезть огромные страшные твари! Если бы наша родная деревня продолжала стоять там, где теперь навеки застыло озеро расплавленного камня! Я бы была уже замужем, у меня был бы свой дом, хозяйство, возможно, уже был бы малыш. Мои братья помогали бы отцу, а маленькая сестричка прожила бы значительно дольше нескольких дней. И мама бы улыбалась… И почему мне так не везет в жизни?
Со мной не хочет дружить даже какой-то паршивый маг!
— Вы очень ответственно относитесь к своей работе, — раздался над моей головой сухой голос проректора по хозяйственной части.
От неожиданности я резко дернулась, торопливо вскакивая на ноги — я на корточках отирала от грязи плинтуса.
— Добрый вечер, господин маг, — сказала я, кланяясь. Сердце в груди колотилось, как сумасшедшее. Они что, так сотрудников на стрессоустойчивость проверяют? Доживет ли кто-то до повышения по службе или нет?