Кнут
Шрифт:
Элитник вышел из леса медленно, размеренно, двигаясь больше по дуге, чем к жертвам. Если уж ему хватило ума и терпения бросить в атаку стаю, изучить противника и только после этого выйти самому, значит, мог и не напасть. Посчитать добычу слишком сильной и смыться от греха подальше. Не ушел. Но и не стал нападать сразу, осторожничал, или завлекал.
Скала и Ерш открыли огонь. Мутант исчез, и все пули прошили ближайший кустарник. Возник зверь метрах в тридцати от места, где находился прежде, причем, намного ближе, и снова пошел кругом, не торопясь, не отрывая взгляд от добычи.
Кумник
«Математика правит миром!», — объяснил позже Ерш.
Кумник выстрелил всего три раза. И после первых двух мутант, как и раньше, исчезал, а вот после третьего не успел, содрогнулся и осел, получив единственную пулю куда-то за переднюю лапу, прямо между двумя костяными пластинами.
«Он же не сразу исчезал, — пояснил потом Ерш, — Очень быстро, но не мгновенно. Пули не успевали долетать. Ты жмешь на спусковой крючок, а он уже изготовился, ждет вспышки. Как боксер смотрит за плечами и корпусом противника — какой рукой будет нанесен удар? Вот только в эту игру можно играть и вдвоем. Командир рассчитал расстояние, прикинул время и когда мутант вышел из телепорта в третий раз, сам ушел в клокстоп. А дальше — дело техники. Ни один монстр не успеет заметить, как клокстопер во время действия дара делает выстрел. Прыгай он, как нормальные элитники, с места на место — даже Кумнику попасть в маленькую уязвимую точку было бы непросто, почти невозможно. Но он двигался слишком медленно, а то и вообще застывал в неподвижности — за что и поплатился».
Чтобы сотворить то, что сделал Кумник, требовался, конечно, не только опыт, но и три удачно совмещенные дара: возможность замедлять время, дар точной стрельбы и умение находить на теле противника наиболее уязвимые точки.
Зверь пробовал подняться, но его быстро добили, обобрали споровый мешок и рванули вперед, прямо по трупам зараженных. Погоня потому и двигается всегда быстрее, что убегающие вынуждены не только прокладывать маршрут, но и очищать его от общих врагов.
— Ворот, раскинь мозгами, мимо чего эти твои сектанты вот никогда не проедут?
Болота кончились, сменившись редкими насквозь прозрачными перелесками.
— Не знаю даже. А что?
— Нужно такое придумать, чтобы они точно остановились, хотя бы на несколько минут.
Ворот покачал головой.
— Разве только храм. Крест поклонный. Да нет, перекрестятся и проедут. Святотатство может какое остановить, которое терпеть сил не будет. Да при таком и я не сдержусь.
— Знаю, что не потерпишь. Думай. Надо, чтобы они притормозили. Вон у того села, например.
Впереди на самом деле маячило типичное среднерусское село, выстроившееся вдоль широкой дороги.
— Зло если какое творится. Силы-то есть. Захочется применить их во благо. Или языческое капище, кстати. Капища нужно уничтожать.
— Зачем? — удивился Кнут.
— Конкуренция, — хмыкнул Скала.
— На капищах поклоняются бесам. Те, кто строит капище, иногда этого сам не понимает, а людям голову дурит. С этим нужно бороться.
— А вы вроде того, людям голову не дурите? — бросил
— Не так! — привыкший, вроде бы, к нападкам товарища настоятель в этот раз вспылил, — Путь к Богу сложен и тяжел. Это жертвенность, иногда растянутая на всю жизнь, а не поклонение каждому ручью и камню. И что это ты говоришь — у вас»? Ты разве не крещен?
— Крестили родители. Только это был не мой выбор, а их. Меня они не спросили.
— Так уважай волю родителей! Отнесли сына в Церковь и наказали, где тебе искать истину и веру. Разве это плохо? Наверное, разумные были люди, раз и тебя не глупым воспитали?
— Давай я сам решу, как и во что мне верить!
— Заканчивайте дискуссию, богословы хреновы! — Кумник указал скале на карту, — Где тут ближайший холм? Будем строить это твоекапище. Ерш, подстрели зараженного попроще. По ногам, чтобы живой был, но не дергался особо.
Строить решили на пригорке сразу за селом. В ближайших домах отыскали инструменты, на задахнесколько струганых бревен. Кумник взялся за топор, а остальные за ломы и лопаты.
Трудились исходя потом, подгоняли друг друга то шутками, а то и окриками, если кто-то делал не то, или не там. Меньше чем через час на концах бревен командир сваял грубо срубленные рожи: кривые, тесаные наотмашь, без особого старания. Количество на этот раз было важнее качества.
Бревна подняли веревками, расставили звездой вокруг самого большого, центрального, опустив основания в заготовленные ямы. Привалили для надежности камнями. К центральному идолу прикрутили пойманного Ершом мутанта. Он урчал во всю глотку, дергался, и его бревно пришлось наспех подпирать с трех сторон длинным жердями.
— Мракобесы, — бурчал Ворот, когда строительство подошло к концу. Его Кумник предусмотрительно отстранил от работы и отправил на крышу крайнего дома, в дозор, — Как выберемся из этой истории, исповедуетесь, все как один.
— Обязательно! — миролюбиво улыбнулся Ерш и обратился уже к командиру, — Может, подожжем для эффекта?
— Не надо, — отказался Кумник, кивая на Ворота, — Проклянет ведь. Кнут! Тащи из багажника «монки», помнишь, я тебе на складе показывал?
Кнут, как самый младший, каждый раз принимал деятельное участие в снаряжении автомобиля перед дорогой и точно знал, что не было у отряда ни «монок», ни любых других мин, вот и Скала повернулся к командиру, удивленный: «Тебе что, Форест их отсыпал?». И все же надо было идти искать.
Пришлось перевернуть все: и багажник, и под сиденьями, и за мешками. Кумник подгонял, товарищи уже напрашивались в помощь, мол, малой совсем безрукий и слепой. Когда уже охватило отчаяние, «монки» нашлись. Три зеленые красавицы оказались сложенными за водительским сиденьем, там, где нормальному человеку в голову не придет хранить столь опасный груз. Может их сам Форест туда положил, в надежде, что шальная пуля превратит «Тигр» в металлические ошметки, а вместе с ним разметает по Стиксу и весь отряд?