"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
В это же время мы прощаемся с нашим давним другом, Хельги Черноморским. В те самые 943–944 гг., когда Игорь ходил во второй поход к границам Греческого царства, а потом вел переговоры о новом соглашении, Хельги ушел на Каспий, откуда ему было не суждено вернуться. Если до сих пор Игорь и Хельги более-менее шли в одной упряжке, то теперь пути их разошлись. Причины можно предполагать разные. Возможно, между ними возник конфликт, если Хельги был недоволен заключением мира и рассчитывал в качестве добычи получить больше, чем ему выдали как его долю откупных. Возможно, убедился, что успехом кампании Игорь так укрепил свое положение на киевском столе, что соперникам стало больше не на что надеяться. А возможно, откупные его как раз устроили и дали возможность подготовить дружину для похода аж на Каспийское море. Это ведь было недешевое предприятие, и ему неминуемо пришлось пройти через владения хазар, что тоже, надо думать, не
Игорев договор не был простым возобновлением Олегова договора тридцатилетней давности. Он был другим, и в нем отразились новые политические реалии. Менее выгодным по сравнению с Олеговым он считается по следующим причинам:
1) В нем не сказано об освобождении русских купцов от торговых пошлин, когда в договоре 911 года оговаривалось «не платят никакого мыта». Однако о том, что пошлину надо платить, в договоре 944 года тоже ничего нет.
2) Шелка теперь разрешалось покупать не более чем на 50 номисм одному купцу (в 911 году это ограничение не упомянуто). Но 50 номисм – весьма значительная сумма (стоимость скромной жизни лет на десять), а сами же византийские купцы имели право отовариваться всего лишь на 10 номисм. При том что договор 911 года не оговаривал право закупать шелк в неограниченном количестве, а значит, квота могла быть, причем еще более низкая. Весьма вероятно, что в 911 году квота в 10 номисм действовала для всех, без исключений, поэтому оговаривать ее в договоре специально не было нужды; в 944 году квота для русов увеличилась в пять раз, и вот это было оговорено. И это было не поражение в правах, а наоборот, уступка со стороны греков, в обмен на которую русы пошли им навстречу в следующем пункте.
3) Русы обязывались защищать владения империи в Крыму. И это, вероятно, было следствием подвигов Хельги Черноморского в 939 году: после того как при его участии (или хотя бы по его вине) византийская фема Херсонес подверглась разорению, а возможно, и осталась под властью хазар на несколько десятилетий, греки имели право требовать от русов, что больше такого не будет.
Очень важно то, что этот договор (как и другие) свидетельствует о полном юридическом равенстве сторон. Это означает, что Русь добилась того, чтобы Византия признала ее как равноправного партнера. Указанные в нем нормы, регулирующие преступления против личности, основаны как на тогдашних международных нормах и на византийских законах, так и на законе русском. Право кровной мести, штрафы (как в Русской Правде), принесение клятвы на оружии, передача имущества убитого или умершего в империи его родственникам на родине – все это положения, неизвестные византийским законам, а значит, они вполне могли прийти из тогдашних русских правовых норм. (У русов, военно-торговой корпорации, поколениями добывавшей богатства в походах, нормы насчет наследства умерших в поездке должны уже были быть давно и хорошо разработаны.)
Менее выгодными для русов стали условия выкупа пленных византийцев: цена понизилась и стала равной той цене, за которую выкупали пленного руса. Прочие новые статьи обязывают русов соблюдать порядок в городе, входить и выходить организованно, вести торг в присутствии чиновника, предъявлять купленный шелк для получения пломбы на вывоз. Современные туристические группы тоже ходят организованно, но это же не считается следствием военного поражения? А что касается пломбирования шелка, то это обычная таможенная норма – Лиутпранд Кремонский, посол, проходил ту же процедуру (да и еще жаловался на самоуправство чиновников), так что это не одних русов касалось.
В договоре 944 года изменены порядки найма русов на военную службу в империю и получения военной помощи. Если по договору 911 года все желающие имели право ехать в империю и наниматься там на военную службу, то в договоре 944 года появились два новых положения:
1) Русский князь обязуется в случае нужды дать грекам столько воинов, сколько им требуется;
2) Греки имеют право принимать на службу только те отряды, которые сформированы (еще на Руси) и присланы к ним с согласия и под контролем русского князя.
То есть, хотя Византия добилась усиления военной помощи с Руси, процесс найма отныне получал более строгий контроль со стороны, в первую очередь, русского князя, который полностью держал в руках формирование отрядов и условия их службы. Что наверняка было для него небезвыгодным.
Как писал Г. Г. Литаврин: «После заключения договора 944 г. наступил, как кажется, наиболее плодотворный период в связях языческой Руси с Византией. Русы торговали
47
Г. Г. Литаврин, «Византия, Болгария, Русь», Алетейя (СПб), 2017.
От себя добавлю, что археология показывает многосторонние торговые связи между Русью и Византией: имеются такие категории находок, как монеты различного достоинства, свинцовые печати от различных документов, дорогие ткани и украшения одежды, амфоры, белоглиняная поливная керамика, ювелирные изделия, посуда, украшения, нательные крестики, резные изделия из кости и рога.
И есть еще одна тонкость. Авторы романов очень любят описывать бойких греческих купцов на шумных киевских торгах. Но бывали ли они там вообще? В договорах (и Игоревом в том числе) сказано о возможностях и правах русских, приезжающих торговать в Византию, но нет ни слова о возможности для греков торговать на Руси. Это значит, что русские купцы на Руси получали товары по внутренним ценам (то, что не было взято как дань), отвозили их в Византию и там продавали как импортный товар. Особенно это касалось пленников («челяди») – близ места пленения челядин стоил дешево, но чем дальше его увезли для продажи, тем выше цена. Шелка, бусы и прочее русы получали на месте производства, а потом привозили домой и здесь сбывали как дорогой импорт. То есть вся прибыль от международной торговли преметами роскоши доставалась русским (в первую очередь, конечно, князю), а не грекам.
Не знаю, почему так было. Может быть, русы выступали активной стороной в войне, чтобы в случае удачи отбить себе право быть активной стороной в торговле, а если греки хотели покупать меха на месте получения, то им для этого пришлось бы сначала сходить войной на Русь и ее победить. Может, грекам и неинтересно было ехать на край света (хотя это едва ли, что такое коммерция, они знали). Но это факт: прибыль международной торговли доставалась русам.
Также в договоре 944 года изменен порядок удостоверения личностей приезжающих в Византию с Руси: если раньше послы и гости предъявляли золотые и серебряные печати, которые давали им пославшие их лица, то теперь требуется грамота от киевского князя. Это означает, что деятельность любых «делегаций» с Руси в Византии стала возможна только с согласия и по разрешению киевского князя. И этот факт, и необходимость его согласия для найма на военную службу свидетельствует, что Игорь обладал властью на Руси более полной, чем даже его знаменитый предшественник, Олег Вещий. Первую задачу киевского князя – установить дипломатические и торговые взаимоотношения с главными внешнеполитическими партнерами – он хоть не без труда, но выполнил вполне достойным образом. Да и держава его, судя по всему, стала вдвое больше.
Как это получилось, мы посмотрим в следующем разделе.
Рюрик… сруби город над Волховом…
Князя Игоря Старого летопись «ограбила» еще в одном важном отношении. Некоторые значимые события, произошедшие в период его правления, она отдала другим лицам. Например, такое эпохальное предприятие, как основание Новгорода, летописная традиция присвоила Рюрику. ПВЛ еще под 862 годом, в рассказе о призвании троих братьев-варягов, пишет:
«И прия Рюрикъ власть всю одинъ, и пришед къ Ильмерю, и сруби город надъ Волховом, и прозваша и Новъгород, и с?д? ту, княжа…»
С тех пор как летопись была единственным источником знаний о прошлом, в общественном сознании прочно утвердилась мысль о глубокой древности Новгорода, о факте основания его до Рюрика или, в крайнем случае, самим Рюриком. Вспомним роман известного советского писателя Валентина Иванова «Повести древних лет», имеющий подзаголовок «Хроника IX века». Действие происходит в Новгороде до призвания каких-либо варяжских князей, в обстановке бескомпромиссной борьбы с «вестфольдингами». Роман был написан в 1955 году – через 4 года после обнаружения первой новгородской берестяной грамоты. Не знаю, знал ли автор об этом открытии: все его герои-новгородцы грамотны, но договора пишут «на коже». Также к тому времени уже более двадцати лет шло систематическое изучение древнего Новгорода археологами. Но к середине 1950-х годов В. Иванов просто не мог (как и никто другой) знать о том, что слоев древнее первой половины – середины Х века нигде в Новгороде найдено так и не будет.