Княгиня Ольга
Шрифт:
— Дети мои и отцы, старцы градские, слово мое краткое. Идите к киянам и вместе с ними радейте за город. Повелеваю отдать горожанам все оружие, все, чем можно убивать врага, шлите на стены. Еще повелеваю: когда придет час, поделитесь с горожанами зерном и крупами и мясом, всем, чего у вас в избытке. Не пожалейте во спасение ближних от глада и животины. Сие помните: спрошу строго с тех, кто забудет мое повеление. Идите же с Богом.
В этот миг перед княгиней возник сотник Дамор.
— Матушка княгиня, на стене ты повелела отобрать смелых гонцов в города, дабы ушли с твоим словом. Я привел их.
Княгиня Ольга посмотрела на стоящих в стороне воинов и подумала, что только чудом может кто-либо пробраться
— Ждите ночи и думайте, как миновать печенегов. А слово одно: Киев ждет помощи от городов. Сам ты пойдешь к Святославу. Возьми воина, один не ходи. Сыну скажешь, что мать зовет.
— Исполню, как велено, — ответил Дамор.
— Да хранит тебя Всевышний, — и Ольга ушла в терем.
Пробыла она в покоях недолго. В трапезной они вместе с отцом Григорием утолили голод. Потом Ольга ушла переодеться и вскоре возникла перед Григорием в ярком пурпурном плаще с ослепительно белым капюшоном — работы византийских мастеров. Отец Григорий удивился прихоти княгини, не знал, о чем и подумать. Да позже, на крепостной стене, был удивлен еще сильнее, когда понял, зачем Ольге столь яркий наряд. На стене она сказала Григорию:
— Святой отец, я пришла к моим воинам. Ты же волен в том, что тебе делать.
— Знамо, волен, матушка. Да иной заботы у меня нет, кроме одной: быть рядом с тобой.
Ольга посмотрела на Григория и ласково и нежно. Он стал ей дорог.
— Спасибо, что не покидаешь свою дочь. От тебя прирастают мои силы.
Отец Григорий лишь согласно покивал головой, радуясь тому, что Ольга обрела душевное равновесие и нашла свое достойное место в борьбе с печенегами. В этот миг он понял, для чего княгиня надела пурпурный плащ с белым капюшоном: в печенежском стане ее увидели за триста сажен от стен города, аж от шатра самого князя Кури. Когда ему сказали о явлении на стене, он гневно изрек
— Это она, хитрая лиса Ольга. Пустите тысячу стрел и убейте ее! — приказал он воинам.
И печенеги, словно стая гончих псов, помчались к стене, чтобы поразить стрелою «хитрую лису». И засвистели сотни, тысячи стрел. И все они летели в великую княгиню. Она же стояла под ними не шелохнувшись. И если бы князь Куря мог увидеть ее гордое и спокойное лицо, презрение в ее глазах, он бы пришел в ярость от сжираемой его злости. Он ругался на воинов самыми беспощадными словами:
— Жалкие шакалы, падаль, воронье! Но не воины, нет! Вам стрелять из шатра в степь!
В этот первый день осады Киева в крепость упало больше трех тысяч стрел, кои нацеливались в княгиню Ольгу и стоящего рядом с нею отца Григория. Стрелы задевали за пурпур плаща, за белый капюшон княгини, за черную сутану протоиерея. Но ни одна из стрел не одолела силы креста, который держал отец Григорий перед Ольгой и собой, и силою Божьего слова не коснулась их.
Уже наступили сумерки, а стрелы все летели. Лишь с наступлением темноты печенеги прекратили охоту на великую княгиню. Она же под восторженный говор своих воинов сОшла со стены и уехала с отцом Григорием в княжеские терема.
Началось долгое противостояние. Попытка Дамора и других гонцов пройти через печенежский стан закончилась неудачно. Трое из них были схвачены печенегами и убиты ясным днем на глазах у защитников города. Сам Дамор со своим спутником Климом едва избежал такой же участи. В полночь они выбрались из крепости через тайный лаз и ужами поползли к Днепру — здесь становище печенегов было самым узким. Но не проползли и пятидесяти сажен, как наткнулись на вражеский дозор. Силы были неравными. На Дамора сразу налетели три печенега. Но Дамор был смел, искусен и быстр. Его меч дважды сверкнул, словно молния, и два печенега упали. Он тут же метнулся в сторону и сразил одного из печенегов, который нападал сбоку
Защитники города потеряли надежду получить помощь извне. Неудача Дамора опечалила Ольгу. Но теперь ее дух было нелегко сломить. Не удавалось печенегам сломить дух и защитников города.
День за днем печенеги рвались на крепостные стены. Но на каком бы участке они ни шли на приступ, всюду перед ними появлялись княгиня Ольга и протоиерей Григорий. Вид Ольги уже устрашал печенегов, и потому каждый хотел поразить ее стрелой. Но все они, не признаваясь в том друг другу, как только начинали натягивать тетиву лука, так ощущали в руках дрожь, а на глаза наплывал туман, и стрелы летели невесть куда, но только не в цель. Даже самые меткие и сильные стрелки не могли поразить пурпуроносную. Нет, у них не дрожали руки, тетиву они натягивали мощно, и туман не застилал им глаза. Но всякий раз они видели над целью парящее загадочное существо в образе человека, и тот своим крылом отводил от княгини летящие стрелы. В том никто из стрелков не признавался, и даже сам князь Куря не смог бы заставить их признаться, что они видели нечто божественное. Но так оно и было. Не устоять бы княгине Ольге и отцу Григорию, ежели бы над ними не витал архангел Михаил, архистратиг и защитник всех православных христиан.
Конечно, князь Куря не знал, что он привел свою орду под город, коему дал жизнь апостол Андрей Первозванный, и что с позволения Всевышнего город оберегал от врагов архистратиг, архангел Михаил. За первый же месяц осады Киева почти все печенежские воины и даже сам князь Куря видели божественного защитника киевлян архангела Михаила. Он не только отводил летящие стрелы от княгини Ольги и отца Григория, но и брал в руки меч, которым владел отлично. И в те часы, когда печенеги пытались подняться в двадцатый, в тридцатый раз на стены, они видели архангела Михаила среди защитников города. И каждый раз он был там, где печенеги вот — вот могли овладеть стеной.
Печенежских воинов обуял страх. Их племенным вождям нужно было тратить много сил, дабы заставить воинов идти на приступ. Печенегов пугало и то, что огненные стрелы последнее время не долетали до цели, словно кто-то их останавливал в полете, и они падали в ров с водой. Сам князь Куря пускал в город стрелы и видел, как они, словно переломившись в полете, медленно летели вниз и угасали. Куря и в княгиню Ольгу целился не раз. Но лишь только тетива натягивалась под его сильной рукой, пурпурный плащ пропадал из видимости и вскоре появлялся далеко от того места, куда улетала стрела. И тогда князь приходил в ярость и пускал стрелы одну за другой неведомо куда. Он призывал к себе лучших стрелков из лука и заставлял их сразить княгиню. И когда они терпели неудачу, бил их плеткой. А одному из лучников после дюжины неудачно пущенных стрел с криком и воплем отрубил руку.
Княгиня Ольга видела потуги врагов. И стрелы, кои летели в нее, видела. Но с того часа, как она надела пурпурный плащ, как отец Григорий призвал на помощь архангела Михаила, она не испытывала чувства страха, не думала о себе и не береглась. Она берегла свои силы только для того, чтобы каждый день с утра и до вечера быть рядом на крепостной стене с воинами, которые, не щадя сил и жизни, отбивали десятый, двадцатый, тридцатый приступы. И было так, что силы покидали воинов, что они истекали кровью, но стоило им увидеть княгиню — матушку, как вновь у русичей появлялись сила и отвага, и вновь они, не дрогнув, отбивали врага.