Княгиня Ольга

Кайдаш–Лакшина Светлана

— Ах, княгинюшка, ты делаешь успехи… Я рад, что ты такая понятливая… Однако по–иному и быть не могло… Князь Святослав весь в тебя… Нет, нет, — тут же спохватился Порсенна, — я ничего не хочу сказать… Князь Игорь был очень умный человек, но, конечно, он не вникал в бредни, как он сам выражался… Греческие бредни… Боги ведь тоже любят бродить по разным народам и странам… Так было с нашими этрусскими богами… С греческими… С римскими… И у вас со скифами тоже могло быть также… Верховная богиня скифов — это Табити, богиня домашнего очага и огня, всегда с зеркалом, как этруски… Папай — Зевс… Богиня Аргимпаса была владычицей умерших… Apr — начало этого могло перейти и соединиться с Семиком… Все-таки ваша Семаргл— не простая птица…

— Ах, Порсенна… Помилуй! Мне так нужно с тобой посоветоваться о князе Святославе и Марине! Я очень встревожена…

— Княгиня, так я потому рассказываю обо всем столь подробно, чтобы в твоей голове не осталось мыслей о чем-то другом, чтобы ты перестала беспокоиться о том, чего не в силах изменить… Ни норова Марины, ни любви Малуши к Святославу… Ни любви Святослава к Малуше… Мы здесь только зрители…

И опять подивилась княгиня Ольга

прозорливости старика, казалось бы, отвлеченного от насущных хитростей жизни.

— Я тебе признаюсь, княгиня, что считаю вашего князя Кия — первого, богом, вы называете — КИЙ, греки — КЕЙ или КОЙ. Он был титан, его супруга — сестра — титанида Феба, богиня луны. Они и родили Лето… Так что, прилетая сюда на лебедях, Аполлон прилетал на побывку к дедушке КИЮ–КОЮ… Когда Зевс поднялся на борьбу со своим отцом и его братьями титанами, он боролся не только со старыми богами. Зевс был уже греком — а титаны были балканскими жителями…

Княгиня Ольга посмотрела внимательно. Балканы — это было знакомо и близко, оттуда только что вернулся князь Святослав…

— Я хочу выдать тебе тайну этрусских жрецов… Чувствую, что смерть моя подошла ближе… Наследников нет… Ты и Святослав — мои наследники… Так вот… Вы думаете, что греки стали приходить в ваши земли, когда тут жили скифы, за пшеницей, что выращивали скифы–пахари… Но в наших старых книгах есть другое известие: первые боги, рожденные землей Геей и небом Ураном, не были греками. Это были…

— Этруски! — засмеялась княгиня Ольга.

— Ах, я рад, княгиня, спасибо тебе, что ты внимательно меня слушаешь… Они были славянами… Тогда все жили на Балканах, там кипел котел народов… Гея и Уран родили шесть сыновей: Океана, КОЯ, Крия, Гипериона, Иапета, Кроноса… И еще — шесть дочерей: Тефиду, Фебу, Мнемосину, Тейю, Фемиду, Рею… Братья стали супругами своих сестер… Плодовитость Урана была неисчерпаемой, и младший Кронос по подсказке своей матери Геи сверг отца и занял его место… Однако Кроносу было предсказание, что и его свергнет сын, как он лишил власти своего отца… Родившегося Зевса мать сумела спасти от Кроноса, проглатывавшего своих детей, и спрятать в пещере на Крите… Символом его власти стал двойной скифский–скифский! — княгиня! — топор… Лабрис! Лабрис! Ни титаны, ни супруги и сестры их титаниды не были греками. Но вот тут и происходит великая подмена, о которой не сохранилось уже и памяти: родители не греки, а сын Зевс — грек… В чем дело? Вся разгадка в богах… Титаны были первым поколением богов. Их дети отказались от своих родителей — титанов, начали с ними борьбу… Для чего? Для того, чтобы захватить власть, но не власть правителей: они посягнули на большее. Отказ от родителей и борьба с ними принесли им более высокие почести— они стали новыми богами… Да, да, Зевс с помощью волшебного напитка, который он дал выпить своему отцу, сумел вызволить проглоченных отцом своих братьев и сестер, и дети начали ТИТАНИЧЕСКУЮ БОРЬБУ… Борьбу со своими родителями, дядями и тетками, — не только за власть, за власть верховную и высшую… Началась титаномахия — она продолжалась десять лет… Встав во главе греков, Зевс отказался не только от отца, но и от своего «догреческого», славянского народа, об этом никто не упоминает — все греки, все победители… Новые боги — олимпийцы… Все славят Зевса… Они теперь не на горе Офрийской, как титаны, а на горе Олимп… Не в силах справиться с титанами, поверженными первыми богами–родителями, Зевс призвал чудовищ — Сторуких. В каждом поколении — свои чудовища. Троих родили и Гея с Ураном… У каждого по пятьдесят голов и по сотне рук… Уран отправил их под землю… И вот теперь Зевс призвал, чтобы они набросились на своих нормальных братьев и сестер… С помощью этих уродов Зевс одержал победу над титанами и поставил их сторожить титанов в Тартаре… Глубокой подземной пропасти под аидом… А победив отца, и его братьев, и его сестер–супруг, Зевс начал устанавливать мировой порядок, ту гармонию, которая ему казалась наилучшей….Уничтожать людей за их грехи и провинности. Суд его был жестоким и скорым… Против своего внука восстала бабка Гея и для борьбы с ним породила ГИГАНТОВ… И опять борьба… Вот, княгиня, среди поверженных в Тартар титанов и были КОЙ и ФЕБА — родители ЛЕТО… А когда Зевс получил предсказание, что и он будет свергнут своим сыном, то, нисколько не сожалея, проглотил свою беременную супругу Метиду. Поэтому потом из его головы родилась дочь Афина… Вот, княгиня, о чем следует думать тебе как правительнице — чтобы твои дети не проглатывали своих детей и не стремились в своей жажде власти стать новыми богами… Правда, тут есть опасность — особая опасность: чтобы не появлялся новый народ, как появились греки, изгнавшие славян и свергнувшие вместе с народом богов и с богами — народ… Ты думаешь, остров греческий Родос почему носит название почти русское? Потому что там жили славяне. А неподалеку и остров КОЙ–КЕЙ… И тоже славянский… Греки пошли по испытанному пути, к гипербореям — куда Аполлон летал… Этим ваши земли и отличаются от Европы… Там римляне селились, захватив их… А вы, славяне, гораздо древнее… Греки любили эти края… Княгиня, княгиня, я вижу, что ты морщишь лоб, и знаю, что тебя утомил… Но тогда ближе к тому, что тебя волнует… Андрей Первозванный, один из апостолов вашего — твоего — Иисуса Христа, прежде чем взойти на Киевские горы,, рукоположил в сан епископа Византийского Стахия… И святой Урбан в Македонии также был им рукоположен… И они обращали в христианскую веру много — как вы говорите — язычников… Так что и вы, и греки — Византия — получили благословение одновременно.

— Так вот ты к чему клонишь, — сказала, устало улыбнувшись, княгиня Ольга. — Право, не надо мне было рассказывать столь длинные сказки… Ты будто перепутал меня с маленьким Святославом… Помнишь, как он любил тебя слушать?..

— Совсем нет, совсем нет, — живо откликнулся Порсенна, вскакивая и потирая руки.

— Я постоянно думаю о тебе, твоей судьбе, судьбе князя, о судьбе княжества, продолжал старик, исподлобья взглянув на княгиню. Это было ему несвойственно. И

неожиданно состарило его. Он вдруг показался княгине маленьким, худеньким, тщедушным…

— Милая княгиня, ты знаешь, как я предан вам… Я знаю коварство греков, Византии… А ведь в вашем христианстве вы были благословенны одновременно… А теперь зависимы от них и просите этой веры, как манны небесной, как говорят ваши хазары — иудеи…

— Что же делать, Порсенна? — отозвалась понимающе княгиня Ольга, будто она так же, как и он, негодовала на коварство византийцев и считала себя с ними равновеликими. — Когда я вспоминаю свое пребывание в Царьграде, то хочется зажмурить глаза — так все было роскошно, ослепительно, сказочно… Вспоминаю серебряные двери, что ввели, из южной камеры [161] Хрисотриклина в покои императора… Он входил в Хрисотриклин и вставал на колени перед иконой Спасителя… Потом он садился в золоченое кресло и звал: «Логофета!» Тот входил и докладывал обо всем и приводил того, кого в этот день назначали на новую должность… И они целовали ноги императору… А поклоны! Я смотрела во все глаза, чтобы увидеть различия, и их было немало. Кланялись до колен, до земли с целованием рук, ног, колен, груди… И когда кого-то назначали на важную должность, то целовали ноги… При приемах деловых послов император сидел не на троне, а на обитом шелком пурпурном кресле, облачался в плащ, подбитый золотом, золотой каймой… И на челе его был простой венец. А каков был плащ, окаймленный драгоценными камнями и жемчугом!

161

Камера— от лат. camera — комната, палата.

Порсенна от удовольствия даже зажмурился:

— А ты тоже, княгиня Ольга, хорошо рассказываешь сказки…

— Какие сказки?! Я все видела сама… Если на доклад являлись патрикии [162] или магистры, то они были все в красных плащах. Потом царь говорил: «Сделай отпуск!» И всех отпускали… У двери в Юстианов зал висела завеса с вышитыми на ней куропатками… Это такое дивное шитье, что куропатки будто живые. У меня, Порсенна, нет таких мастериц, которые могли бы вышить так. Да и шелка под такую завесу не найти… Видела я, как производили в патрикии в простые воскресные дни. Что было за зрелище! Происходило это в Хрисотриклине, император выходил из своих покоев, молился перед иконой Спасителя, проходил в камеру перед храмом святого Федора, надевал не плащ, а дивитисий [163] , корону… Потом возвращался, садился на трон, а в зале кадили благовониями. А на Пасху и Троицу дивитисий был белый с золотом… Мне ведь выпало быть в Константинополе, когда там отмечали день памяти Великого Константина [164] , освящения города… Какие же это были торжества! Улицы и площади запружены толпами народа, все наряжены, дома, украшены благоухающими цветами, пахнет благовониями… Незабываемо! Видела я, Порсенна, и хранящийся там жезл Моисея, и Крест Константина… Да что там говорить — нет, нет, о равенстве говорить не приходится…

162

Патрикий— один из высших чинов в Византии.

163

Дивитисий— верхняя парадная одежда византийских императоров и духовенства.

164

День памяти Великого Константина — 11 мая.

— Но ведь ты сама знаешь, княгиня, что все совершается в Духе… И равенство — и неравенство… Ты показала мне памятливость женскую на краски, одежду, празднества… Но не убедила меня… Я же хочу тебе напомнить о другом: о судьбе чешской княгини Людмилы…

Княгиня Ольга взглянула на собеседника с тревогой. Эта история оставалась как бы под запретом между ними. Слишком уж много общего было между княгиней Чехии Людмилой и княгиней Руси — княгиней Ольгой… Ее супруг — чешский князь Боривой. Оба приняли Крещение от святителя Мефодия, архиепископа Моравского, который там создал сердце славянского просвещения. Туда съезжались ученики Мефодия из всех славянских земель, чтобы из рук его принять богослужебные христианские книги на славянском языке. Князь Боривой и княгиня Людмила твердо и неуклонно крестили свой народ. Но князь умер рано, и княгиня Людмила сама заботилась о народе и церкви.

Сын княгини Вратислав, женатый на красавице Драгомире, прокняжил 33 года, и незаметно для него жена его стала во главе противников христианства. Она действовала тайно и умело, и против княгини Людмилы составился заговор. Знал ли о нем ее сын Вратислав? Когда княгиня Людмила отъехала в город Течин, к ней Драгомирой были посланы два боярина. Они вошли в дом к княгине Людмиле и убили ее. Драгомире казалось, что теперь с оставшимися христианами расправиться не составит труда… Однако все вышло по–иному. Княгиню похоронила в Течине, но ее подросший внук Вячеслав между бабкой и матерью выбрал бабку, скорбя о грехе и преступлении Драгомиры. Когда молодой князь получил правление, он перенес тело княгини Людмилы в Прагу и похоронил с почетом в церкви Святого Георгия.

Воспитанный княгиней Людмилой в христианстве, князь Вячеслав, или Вацлав, выстроил огромный храм Святого Вита.

Родной брат Вячеслава–Вацлава Болеслав решил свергнуть его, опираясь на сопротивление язычников. Один внук Людмилы, как и княгиня, был убит… другим ее внуком… Но народ любил погибшего князя, и Болеславу пришлось раскаяться принародно. Шлем, панцирь и меч Вячеслава–Вацлава стали святыней и были перенесены в собор вместе с его останками.

— Это случилось совсем недавно, в 936 году, княгиня, на наших глазах, — сказал Порсенна, и вся усталость княгини Ольги исчезла, будто мед растаял в чаше с водой.