Княгиня Ренессанса
Шрифт:
– А вот и ты! – сказала Зефирина. – Вовремя же ты появился.
Она была как никогда права. За неделю вынужденного поста в церкви, где он оказался запертым вместе со звонарем, Гро Леон так обессилел, что скорее свалился, чем сел на руки своей хозяйки.
– Бедненький мой, что с тобой стало! Зефирина поцеловала взъерошенный хохолок птицы.
– Мы тоже не лучше выглядим! – заметил Фульвио.
С нежностью он погладил запачканную щеку жены. Оба посмотрели друг на друга: грязные, замызганные, в рванье, с искусственными язвами на лице, с настоящими
– А неплохо бы нам немножечко помыться, как вы считаете?
Зефирина не успела покраснеть при столь откровенном намеке Фульвио. С противоположного берега Тибра раздался бой барабанов. Испанцы и ландскнехты строились под командованием капитана Аларкона, которому явно не нравилось, что сбежавший пленник добровольно возвращался в свою тюрьму!
Схватив Зефирину за руку, Фульвио потащил ее в темный колодец, который должен был вывести их на светлую дорогу…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СИЦИЛИЙСКИЕ НОЧИ
Глава XXVII
МЕСТЬ ЛЮБВИ
Зефирина вздохнула. Начинался новый чудесный день. Яркий солнечный свет слепил глаза и заставлял ее щуриться, а воздух, благоухавший ароматами цветущих апельсиновых, лимонных и миндальных деревьев, щекотал ноздри.
Она потянулась под покрывалом на своем удобном ложе, потом вскочила босыми ногами на пол, отделанный мозаичной плиткой, и подбежала к окну, полюбоваться пейзажем, который изо дня в день не переставал восхищать ее: над восточной частью острова и над обширной равниной города Катаньи, на окраине которого находились сицилийские владения семейства Фарнелло, на десять тысяч футов над уровнем моря возвышалась Этна.
С какой бы стороны Зефирина ни смотрела на вулкан, она всегда испытывала одновременно и восхищение, и трепет при виде снежной шапки на тяжелой голове «великана».
В парке, уступами спускавшемся к Ионийскому морю, буйная зелень неведомых молодой женщине растений сверкала под солнцем всеми красками, благоухала всеми ароматами и шелестела листвой. Гранатовые, фисташковые, ореховые кустарники, без сомнения завезенные сюда из Греции, соседствовали с деревьями, которыми Сицилия была обязана арабам, как, например, финиковые пальмы, рожковые деревья, тутовник. Что касается фиговых деревьев и агав, то Зефирина знала, что лет двадцать назад их черенки были завезены из Новой Испании конкистадорами.
Чувствуя себя словно в раю, Зефирина снова вздохнула и направилась к двери, чтобы позвать Эмилию и Карлотту.
После того как девушки надели на нее белое платье с круглым воротничком и уложили словно корону, заплетенные в косу волосы, Зефирина спустилась в сад.
Вместе с Гро Леоном и мадемуазель Плюш она обошла вокруг старинного дома. На месте старой башни, возведенной в 392 году тираном Дионом сиракузским и разрушенной в 902 году арабами, которым предки князя Фарнелло по материнской линии оказали яростное сопротивление, нынешний замок был заново отстроен нормандским бароном Гийомом де Карентаном,
Фасад украшали красивые окна, каждое из которых обрамлял оклад из черной пемзы и вулканической лавы. Так украшали все местные жилые здания. Палаццо Фарнелло, заметно модернизированное за два последних века, высилось со всеми своими террасами и окружающей здание мощной стеной над заливом Оньино, куда, как гласит легенда, высадился после долгих скитаний Улисс.
Навестив в одном из парковых павильонов Паоло, который потихоньку поправлялся, Зефирина вернулась в замок.
Возвратившись к главному входу, она вздохнула в третий раз.
– Вы устали, моя маленькая Зефирина? – забеспокоилась Плюш.
– Нет, я прекрасно себя чувствую, Артемиза, – сказала Зефирина, ласково беря под руку дуэнью.
– Может, приказать заложить коляску? Поедем, полюбуемся окрестностями, взглянем на древний греческий театр в Таормине… Говорят, там очень красиво, – предложила Плюш.
– Нет, пойду почитаю… и подожду…
Зефирина прикусила губу, не договорив. Она, наверное, хотела сказать «возвращения мужа», но вовремя спохватилась и докончила:
– …когда придет время обеда.
Оставив мадемуазель Плюш в галерее и прихватив какой-то толстенный том, Зефирина поднялась по садовой дорожке как можно выше и устроилась в маленькой беседке, нависавшей над самым морем.
Несколько минут Зефирина рассеянно листала страницы найденного в библиотеке старинного манускрипта. Она даже попыталась вникнуть в текст, оказавшийся трудом неизвестного монаха, повествовавшего о знаменитой «сицилийской вечерне», этом кровавом эпизоде, имевшем место 30 марта 1282 года в Палермо. Ничтожный повод повлек за собой сначала избиение французов, а затем и дикое побоище, охватившее весь остров.
В иное время Зефирина, всегда увлекавшаяся культурой и историей, обязательно заинтересовалась бы этим рассказом, но теперь она довольно быстро оставила книгу на каменном столике, а сама погрузилась в глубокую задумчивость.
Вот уже две недели, как Зефирина находилась на «треугольном» острове, и все это время она металась между ощущением райского блаженства и отчаянием.
И всем этим тайным мукам было одно имя: Фульвио!
После страшных испытаний в Риме молодые люди и их спутники с помощью нищих покинули город через катакомбы и добрались до Неаполя.
Продвигаться в нужном направлении, в основном по ночам, с тяжело раненным Паоло, с девушками, непривычными к дальним пешим походам, и с мадемуазель Плюш, которая при каждом удобном случае заговаривала об этом и том же: «Уж и не знаю, что бы с нами было, если бы не святой отец! Подумать только, ведь он буквально спрятал меня под своей сутаной! Ах, воистину святой человек наш святой отец! Как вспомню, что там творилось, и снова вся дрожу!» – нет, это было совсем нелегким делом!
Произнося последние слова, Плюш прижимала к груди руки, закатывала к небу глаза и действительно содрогалась.