Княгиня Женька Шаховская

Шабалдин Константин

Первый имажинист стремительно краснеет, а Второй имажинист с ещё большим ехидством отвечает Женьке:

– Да, у нас недавно вышел совместный сборник, получили изрядный гонорар. А у вас я вижу, тоже прошли времена, когда вас маменька от гостей прогоняла. Вы я вижу, нынче в прекрасной компании.

Он кивает на Распутина и его свиту, которая суетиться вокруг старца, оттирая ему бороду. Женька рассеянно смотрит на них, как будто не понимая, что это за люди и почему она с ними.

– Мы не с того начали, – говорит Женька имажинистам. – Я рада за вас. И я рада вас видеть. А эти мне ужасно надоели.

Говорят, у вас намечается литературная дуэль с Маяковским? Это так интересно.

– Да, – говорит Первый имажинист. – Маяковский предлагал назвать это английским словом «батл», но мы решили придерживаться традиций.

– Батл? Чудовищно интересно. Вы меня приглашаете?

– Да! – Первый имажинист подпрыгивает на стуле от восторга.

– Да, Евгения Михайловна, обязательно приходите, – Второй имажинист более сдержан.

– Я приду. Я может быть, даже выступлю. Я ведь и сама немного сочиняю. Вернее, перевожу. Вот, например, из Элюара:

Из одиночества вдруг вылезла химера,Закрыла тугой сиськой жизни мразь,И распустив косу, заманчивой шпалерой,Со мной играла в подлинную страсть.И постепенно, в разжиревшей формеЯ растворился телом и душой.Гниенье и упадок стали нормой,Я примирился с грязью и войной.Теперь я у химеры бесформенной в плену.Могу ли говорить, что равнодушья сердцем не приму?

Женька выжидательно смотрит на поэтов, Второй имажинист отворачивается, а Первый имажинист говорит:

– Очень темпераментно.

– Манерно, Евгения Михайловна, манерно. Декадентов начитались, а они уже не в моде, – говорит Второй имажинист.

– Вам тоже не понравилось? – спрашивает Женька у Первого имажиниста.

– Уж очень вольный перевод, Евгения Михайловна. Я ведь помню этот текст. Там у Элюара: «Смогу ли сказать, что сердцем я против глупых причуд, рождённых одиночеством?». А про химеру там, извините, ничего нет.

Женька лишь презрительно усмехается.

В ресторан заходят Полицейский и Городовой. С ними ещё несколько полицейских в штатском, они держат руки в карманах, карманы оттопыриваются. Городовой показывает пальцем на Якова:

– Так вот он, ваше благородие. Точь-в-точь, как на фотографии. Он.

– Не тычь в него, дурья башка, – шепчет Полицейский и хватает Городового за рукав, но поздно – Яков их заметил и выхватил браунинг.

Полицейские в штатском тоже достают оружие. Яков опрокидывает стол и, прячась за столешницу, начинает пальбу. Ошалевшая публика в панике разбегается из-за столов, Женька визжит от восторга. Полицейский орёт:

– Не стрелять! Не стрелять!!

Но

все стреляют. Городовой упал на четвереньки, вынул из ножен саблю. Он саблей показывает полицейским в штатском, что надо подкрадываться с двух сторон.

Распутин прячется под стол и кричит:

– Эсеры! Эсеры меня убивать пришли!!

Яков, перезаряжая браунинг:

– Кому ты нужен, старый козёл.

Яков лихорадочно озирается, замечает Женьку, которая, встав на цыпочки, показывает ему: «Оглянись, оглянись!». Яков оглядывается и замечает позади себя окно, задёрнутое плотной портьерой.

Яков стреляет из браунинга, срывает портеру, выпрыгивает в окно.

– Я узнала его. Это же мальчик с грязной посудой! – восхищённо шепчет Женька.

***

Канцелярия, полумрак. Большой стол с телефонными аппаратами. Человек в военном мундире и Человек в партикулярном костюме негромко беседуют.

Человек в военном мундире:

– Война дело решённое, вопрос лишь в том, как скоро мы в неё ввяжемся.

Человек в партикулярном костюме:

– И на чьей стороне.

Человек в военном мундире:

– Это как раз не вызывает сомнений. Его Императорское Величество будет верен союзническому долгу.

Человек в партикулярном костюме:

– Но кайзер его дядя! Они дружны…

Человек в военном мундире:

– Поверьте, когда загрохочут пушки, о родственных чувствах придётся забыть.

Человек в партикулярном костюме:

– Пушки это да, пушки это аргумент. А у нас много пушек?

Человек в военном мундире:

– Смею вас заверить, вполне достаточно. И пушек, и винтовок, и даже аэропланов.

Человек в партикулярном костюме:

– Аэропланов? Разве они имеют какое-то значение на театре военных действий?

Человек в военном мундире, усмехаясь:

– Сразу видно, что вы человек не военный. За аэропланами большое будущее. Как и за подводными лодками. Поверьте мне: в грядущих войнах баталии развернуться не только на суше и на море, но и в воздухе, и под водой.

– И под землёй, и под землёй ! – весело шутит Человек в партикулярном костюме, но осекается под взглядом Человека в военном мундире.

– Коли прикажут Его Императорское Величество, то и под землёй, – очень серьёзно произносит Человек в военном мундире. – И под землёй, и над Луной, и в самоём Солнце, коли потребуется. Смею вас уверить.

***

Гараж. Стол, на столе самовар. За столом, уронив голову на руки, спит Механик. У откинутого капота автомобиля Женька. Она с упоением копается в моторе, закатав рукава нарядного платья, руки по локоть в мазуте. Входит Яков.

– Евгения! Евгения Михайловна!

Женька стремительно оборачивается:

– Ты?

– Хотел вас поблагодарить.

Женька, вытирая руки ветошью:

– Ну так благодари.

Яков, смущённо:

– Я… Крайне признателен. Вы, можно сказать, спасли меня.

– Ну так и говори.

– Да. Вы спасли меня. Благодарю вас.

– Почему тебя ловит полиция? Ты разбойник?

– Я революционер.

– Вот дурачок. На тебе конфетку.

Женька берёт со стола конфету и протягивает Якову. Он стремительно выходит. Просыпается Механик:

– Евгения Михайловна, вы бы хоть фартук надели, право слово.