Княгиня
Шрифт:
– Скажи своим, что я выхожу из игры. С меня хватит, я так замёрзну совсем.
Девушка вновь посмотрела на меня, как на умалишённую и протянула деревянный ковш.
– Пей, милая. Пей и согреешься.
Она вновь всё это проговорила почти не понятным мне языком.
Я разозлилась, сколько надо мной можно издеваться. Но всё же взяла ковш и понюхала жидкость в нём, опасаясь пить, что-то незнакомое. Кто его знает, что могут подмешать в питьё. Но жидкость вкусно пахла медом и травами.
– Пей пока горячий ещё
– Кто? – я переспросила.
– Сбитень, – она вновь, удивляется моей непонятливости.
Ещё раз, понюхав ковш, я решилась и отпила. От волнения в горле пересохло и этот напиток, хорошо помог.
Я вновь осмотрелась вокруг и вижу, деревянный с неровностями стол, рядом скамейка какая-то, в углу ещё одна скамья. На полу шкура какая-то, а дальше даже не знаю, что это такое. Что-то вязанное, похожее на длинный коврик. В голове крутится, такие, наверно в деревнях стелют на пол.
Неважно всё это, вновь встаю и иду к двери, чтобы открыть и уйти отсюда. Когда подхожу к двери, и тяну руку к ручке дверной, вытаращив глаза, смотрю на то, что исполняет функцию ручки.
В голове крутится мысль, кошмар какой-то, где они взяли всю эту рухлядь, кругом одни сплошные раритеты и антиквариат.
Но я всё же решаюсь и открываю, а распахнув дверь, делаю шаг. В лицо ударяет рой острых белых колючек, на улице метель. Сквозь этот рой из белых жалящих пчел, я вижу силуэты двух мужчин, проходящих мимо, странно одетых и обутых.
Делаю шаг к ним поближе, мне нужно попросить их о помощи.
И вдруг слышу разговор их между собой:
– По вся неделя устави на дворе въ гридьнице пир творити и приходити боляро, и гридем, и същьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем, при князи и без князя.
– Бываше множство ит мяс, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться…
Продолжения не слышу, они уходят
Замираю с открытым ртом, чегоооо?
Блин, что они сказали?
В голове только и крутится, последнее слово – подъпьяхуться.
Наверно это польский язык или словенский. Нет, больше на украинский похоже или белорусский.
Аааа, что это такое вообще?
Вот же я дура, это точно квест. Наняли на работу гастарбайтеров с Украины, это точно украинский.
Успокоившись, закрыла дверь и вернулась вновь на место, куда меня девушка посадила.
Вновь осматриваюсь, в углу печка, на ней что-то похожее на котелок. Ещё в одном углу горит какой-то маленький огонёк. Поднимаюсь на ноги и подхожу, всматриваюсь в этот угол. Что это такое? Никогда не видела ничего похожего.
Напрягая глаза, смотрю на огонек, он висит на цепочке, напомнил мне штуку, которой священник в церкви машет. В церкви я несколько раз была и даже службу слушала. Так вот это то же самое, но поменьше. А дальше
Это икона, прихожу я к такому выводу, и старинная.
Думаю, это избушка-музей. старинных вещей, а организаторы квеста меня сюда погреться отвели. Ну, всё, успокаивайся Марина, говорю я сама себе.
Вновь возвращаюсь на место, где сидела. Осматриваюсь, что это?
Напоминает по форме матрас, лежащий прямо на полу. Только матрас какой-то очень жёсткий.
Решаюсь пощупать его руками, там внутри всё хрустит. Ощупываю жёсткую ткань и нахожу дырочку, вытаскиваю из дырочки сухую траву. Кошмар какой-то, зачем в матрасе трава?
Голова идёт кругом, не могу понять, то ли от холода, то ли от переживаний, меня немного колотит. А потому решаюсь, прилечь на этот матрас. Снимаю свой короткий пуховичок, ложусь. Немного поёрзав, нахожу удобное положение и накрываюсь пуховиком сверху.
Сама не замечаю, как, но я проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь вновь от криков, спросонья даже не получается понять, что происходит. Открыв глаза, смотрю в потолок, в черный потолок. Рядом со мной на матрасе девушка.
Вспоминаю вчерашний день, сначала университет, потом метро и потом уже этот сумасшедший квест.
Тру глаза, и вдруг в этот момент распахивается дверь. На пороге в клубах пара или тумана, мужской силуэт, он смотрит на нас и вдруг как заорёт:
– Чё, поча думати, cе же слышаве?
Он ещё, что-то кричал, но я не могла ничего понять и разобрать. Девушка, спящая рядом со мной, вскочила, что-то ему ответила. После этого мужик исчез, а девушка забегала из угла в угол.
Всё происходило настолько быстро, что я не могла даже понять, что это всё значит.
В следующий миг девушка сунула мне в руку какую-то тряпку и проговорила:
– Одень, – и руками показала, как снизу нужно одеть.
Я развернула тряпку, это была юбка, длинная и завязывающаяся на веревку. Сил на то, чтобы пререкаться у меня не было, и я натянула юбку на себя, прямо сверху на джинсы. Только я закончила, опять дверь в избушку открылась, и внутрь ворвались два мужика, странно одетые и обутые.
Мужики схватили нас буквально за шиворот, меня потянули за капюшон пуховика. Так нас вдвоём, и вытащили на улицу.
На улице уже стояли люди, мельком на них взглянув, отметила, что они одеты все примерно, как и девушка со мной. И мужики, что вытащили нас из избушки, тоже в какой-то странной одежде.
Нас стояло около десяти, разного возраста мужчин и женщин. Четыре мужика ходили перед нами и что-то громко говорили. Грозили нам кулаками и сложенными в руке хлыстами.
Так пройдя мимо раза три, они вдруг замерли. На конях подъехали ещё трое, посмотрели на нас, а затем спустились с коней.