Князь Барбашев
Шрифт:
Вообще, мало кто не из специалистов знает, что на территории Литвы обитали когда-то сильные и мощные дикие кони. И обитали долго. В Литовском статусе 16 века есть даже статья, где говориться, что тот, кто убьёт дикую лошадь в чужом лесу, будет оштрафован на три гроша. Вот эти-то лошади, скрещённые когда-то с польским коньком, и дали начало так называемой жмундской породе, которая могла не только трудится на полях, но и была пригодна для верховой и упряжной езды. Да настолько, что сам великий Витовт не брезговал иметь её под седлом (а легко догадаться, что для закованных в броню литовских витязей не каждая лошадка подходила).
По словам всё того же бортника, стоявшие в местных конюшнях коньки были помесью уже самой жмундинки с дикарём, отловленным ещё отцом нынешней хозяйки. Тому лошади были нужны, чтобы возить не только его самого в броне, но и тяжёлые грузы. А эти удались в самый раз - и выносливы были, и сильны.
Пообедав хозяйскими запасами и заперев людей в избах (рановато пока ясырём обзаводиться, то ближе к рубежу делать будут), отряд не спеша тронулся по дороге, ведущей от села на торговый тракт, но, не доезжая до него, свернул в лес.
Шляхтич Ян Минковский герба Незгода всё последнее время был не в настроении. Он был безумно рад удачной женитьбе и ни за что бы не оторвался от молодой супруги ради охраны какого-то пограничья, если б не старик отец. Тот же, воспитанный на старых традициях, всё твердил и твердил о чести и службе на благо государства, вот только перед глазами Яна стояли картины совсем другой жизни, к которой он прикоснулся вначале в Кракове, куда ездил по делам, а потом и в Вильне, где теперь обитал большую часть времени. Богатые наряды, красивые дамы, музыка и танцы, звучавшие на балах - этом уже не совсем новом, но всё ещё модном увлечении, пришедшем из Италии. А тут дышать дорожной пылью и вдыхать лошадиный пот. Фи! Вот только отец был непреклонен, да и деревеньки, которые выделил скряга тесть в приданное жене, располагались на этом самом чёртовом пограничье, а потому, хоть исконные владения Минковских располагались в западных землях княжества, пришлось-таки Яну облачаться в боевую справу и тащиться чёрт знает куда и чёрт знает зачем. И ладно бы война была. Война и шляхтич созданы друг для друга, но ведь в округе царила тишь да гладь. А местные шляхтичи? В чём-то они сильно напоминали его батюшку - тоже всё твердили о долге и чести. Много они понимают, живя в своём медвежьем захолустье? Но воинами, надо признать, они были отменными. Ян пытался было помериться с некоторыми в умении владеть саблей, но быстро понял, что уровень его на их фоне так, нечто среднее. Это, конечно, било по самолюбию, но, с другой стороны, недолго ему тут воинствовать. Отец в последнее время совсем плох стал и, когда господь позовёт его к себе, он, Ян, станет единственным владельцем всех Минковских владений (ну так, сестре от щедрот выделит что-то на приданное, а вот отцову бастарду точно шиш что достанется). И тогда его на это пограничье уже никто и ничто не затянет. Наоборот, он, наконец, купит тот, давно присмотренный им каменный домик на берегу Вилии и заживёт в нём, как истинный столичный житель, а не как отец, что большую часть времени провёл в седле, сражаясь на разных рубежах великого княжества и редко бывая с семьёй. И для чего? Что получил он в итоге? Раны, полученные в боях, не превратились в звонкие монеты, а часть владений даже пришлось заложить, чтобы жить более-менее достойно. И уж тем более ни о каком своём угле в столице не стоило и мечтать. Ян вон, словно мелкопоместный какой, в съёмном доме проживал до сих пор. А взять тех же соседей Ильиничей - делами поместий у них ведает Ицках, выходец из евреев, зато Ванька Ильинич, состоявший на той же службе, что и Ян, безвылазно живёт в своём вильновском доме и даже раз в полгода приглашает всех к себе на бал. И уже давно забыл, каково это трястись по пыльным дорогам, отбивая задницу об седло.
Вот с такими мыслями и отделился дворянин Ян с семью своими воинами (а чего всю дружину гонять) от основного отряда, отправившись в одно из сёл, доставшихся ему в приданное. Он уже предвкушал жаркую баню, чтобы смыть грязь бесконечных дорог, а потом мягкую постель и жаркую девку-хлопку под боком (приглядел тут одну, когда заезжал с приданным знакомиться), когда их отряд внезапно остановился.
– Ежи, чтоб тебя черти побрали, в чем дело?
– дурное настроение надо было срочно на кого-то излить.
– Походу беда, господин, ворота у усадьбы пожжены. Как бы лихо не случилось. Я двоих молодцов послал, а мы уж тут подождём.
– Это кто же тут мои владения пожечь мог?
– окончательно вскипел Ян.
– Вроде никого не задирал, а Войтовичи, с родом которых не один уже год вражда идёт, тут имениями не владеют.
Между тем, вернувшиеся из разведки воины принесли дурные вести: с утра ворвались в село неизвестные, всех пограбили, слуг в усадьбе
Поздняя весна в лесу - далеко не осень. Всё вокруг только растёт и цветёт, нет ещё ни орехов, ни ягод, ни грибов. Хорошо хоть дичи много, хотя, конечно, тут как повезёт, всё же без ружья много не поохотишься, особенно если учесть, что к луку ты так и не привык. Зато у него появился теперь арбалет, взятый в усадьбе у незнакомого литвина и пара десятков болтов к нему. Далеко не ружьё, но все книги в будущем сходились на том, что благородному искусству стрельбы из него научиться быстрее, чем из лука. Это Олексе хорошо, он-то к нему с детства привычен. Правда, на хороший боевой лук денег у Андрея пока не было, а игумен от щедрот своих на подобное не разродился, но Олекса исхитрился-таки среди кучи стрелковки, набранной в разграбленном селе, подобрать себе более менее достойный экземпляр. Ну и стрелы посгребал все в охапку, благо не на себе тащить, а уж потом в лагере принялся отбирать те, что по руке выходили. А с негодных лишь наконечники срезал - в хозяйстве всё сгодиться.
Глядя на получившийся результат, Андрей лишний раз убедился, что саадак покупать всё же придётся, потому как на сабле Олекса был всё ещё бойцом ниже среднего, хоть и тренировался почитай ежедневно.
С утра, решив, что ушли вчера достаточно да и посчитав, что вряд ли крестьяне попрутся в лес мстить, они с Олексой и Годимом (средних лет мужиком, записавшимся-таки к нему в боевые холопы) отправились на охоту.
Шли не торопясь, любуясь красотами весеннего леса, когда почти прямо из под ног с недовольным квохтывнием выскочила толстая, неповоротливая птица с черно-серым оперением и, пробежав по траве, тяжело вспорхнула на ближайшую ветку. Глухо щёлкнула тетива и птица, сражённая стрелой, с шумом рухнула вниз, где её и подобрал удачливый стрелец.
– Межняка сбил, - похвалился Олекса, цепляя добычу к поясу.
– Будет чем поснедать, княже.
Оценив упитанность птички, Андрей решительно взвёл арбалет. Охотиться по плану должны были Олекса и Годим, а княжич собирался просто попрактиковаться в стрельбе, но азарт охотника при виде добычи взял своё. Теперь они крались втроём, внимательно вглядываясь окрест, но всё же вновь первым цель увидел Олекса. Молча тронув княжича за локоть, он кивком головы указал направление и Андрей наконец разглядел важно прохаживающего по земле тетерева. Аккуратно прицелившись, он спустил крючок, и арбалетный болт рванул к добыче. М-да, болт прошёл довольно близко к птичке. Совсем близко, но всё же мимо. Правда, тетереву это не помогло - выстрел Олексы был как всегда точен.
– Ну всё, поохотились и будет. На похлёбку хватит, а к вечеру что-нито ещё придумаем.
На слова княжича Годим лишь пожал плечами, а вот Олекса не стерпел:
– А может ещё кого поищем, княже? Раньше обеда ужо все равно в путь не двинемся.
Потом Андрей сотни раз радовался, что согласился тогда на предложение своего послужильца, ведь задержка на охоте, возможно, стоила им жизни.
Как всегда первым опасность засёк Олекса - ну лесовик, что с него возьмёшь. Они как раз возвращались увешанные трофеями, причём один был на счёту Андрея - приноровился всё же к арбалету. До лагеря оставалось совсем ничего, когда Олекса резко встал.
– На лагерь напали, - коротко бросил он, внимательно прислушиваясь к чему-то.
Напрягши слух, Андрей тоже уловил звуки явно инородные в лесной какофонии. То были звуки ударов железа о железо.
Зная, что в лесу Олекса намного лучше его, Андрей молчаливой тенью застыл за спиной парня. Потом вспомнил про арбалет и принялся взводить пружину. Заложив болт с бронебойным наконечником, он почувствовал себя намного увереннее. Олекса и Годим тоже изготовились к стрельбе и, стараясь не шуметь, поспешили к оставленному лагерю.