Князь Беркутов-Туманный. Дипломатия Кошмаров
Шрифт:
Тут генеральный прокурор протянул Льву Абрамовичу кожаную папку с документами и снова превратился в безмолвную статую, а Цесаревич продолжил говорить:
— Откровенно говоря, я недоволен решением Императора, ибо попытка сжечь дирижабль ИВП — это преступление против государства и должно караться государством по всей строгости закона. Однако идти против воли государя я не собираюсь, поэтому вместо того, чтобы взять на себя наказание преступников, просто помешал им покинуть пункт постоянной дислокации и разбежаться по всей стране. Кроме того, счел необходимым озаботиться информационным обеспечением Воздаяния. В общем, карайте наших
Я попросил передать Императору мою искреннюю благодарность, затем поблагодарил за помощь самого наследника престола, дождался еле заметного кивка адвоката, изучившего документы, и, выслушав монолог Дайны, взявшей под контроль здоровенный комплекс из двух зданий, полигона, автопарка и чего-то там еще, спросил, нет ли возможности обратиться к «осажденным».
— Есть, конечно! — ответил Воронецкий и поинтересовался, зачем мне это надо.
— Я не воюю ни с женщинами, ни с детьми. А на этой территории могут обнаружиться и первые, и вторые… — спокойно ответил я и добавил: — И еще: Ваше Императорское Высочество, сдерживать мощность магических умений мы не намерены. Так что хотелось бы, чтобы за полчаса, которые я выделю на эвакуацию женщин и детей, военнослужащие, перекрывшие дороги, отвели гражданское население и отошли сами хотя бы метров за двести от объекта…
…К забору владения некоего Павла Геннадьевича Мишина подошли в открытую и вместо того, чтобы повернуть к воротам, пробили альтернативный проход сосредоточенным ударом оплеух. Били вдесятером, поэтому проход получился о-го-го, а некоторые куски бетона, перелетев через широченный плац, впоролись в стену административного корпуса. Никуда не торопились и дальше — прогулялись по плацу, остановились в десятке метров от аккуратного газона, приняли на воздушные стены штук восемь точечных атак Гридней и Бояр, две очереди из автоматов и три десятка пистолетных пуль, обиделись и ответили. Я — ступором и слабенькой мозголомкой, а девчата — каменными взрывами. Мои воздействия прошли именно так, как планировалось: все сорок с лишним «силуэтов», обретавшихся в здании, сначала застыли на месте, а затем отъехали. А Оля со Светой перестарались: несмотря на то, что и та, и другая фокусировали навыки по «силуэту» единственного Князя во всей толпе защитников штаба ЧОП-а, обломками внутренних стен вынесло абсолютно все стекла фасада, несколько оконных рам и… продавило полторы воздушные стены наших ветеранов!
Нет, расстроиться я, конечно же, не расстроился. Ибо счел необходимым дать понять всей Империи, что связываться с нами себе дороже. Просто чуть-чуть удивился. Потом отметил, что энергетические структуры Одаренных по четвертый ранг включительно начали стремительно сереть, пересчитал тех, кто выжил, приказал народу следовать за мной и заскочил в оконный проем второго этажа. Дуршлаг, в который превратилась пластиковая дверь офисного помещения, вышиб ударом ноги, первым вышел в коридор и шарахнул Князя, поднявшегося на ноги этажом выше и по чрезвычайно кривой «прямой» поковылявшего к противоположной стене, полноценным оглушением. Когда «силуэт» завалился на бок, мысленно назвал этого противника городским, и жестами разделил нашу компанию на две половины.
Оля, Света и трое вояк отправились зачищать левую сторону здания, а я, Недотрога и оставшаяся троица ветеранов — правую. При этом не мелочились от слова «совсем». В смысле, там, где Бояре или Богатыри оказывались не на нашем этаже, пробивали потолки или полы.
А
Да, это было негуманно. Но могло остудить очень большое количество горячих голов, вот я чувствам воли и не давал — работал, как промышленный робот, и медленно, но уверенно зачищал свою половину здания.
Закончив с самым последним «силуэтом», спрятавшимся в подвале, без особой спешки вернулся в единственный кабинет, в который еще не заходил, с помощью «группы поддержки» уронил потолок, выдул в окно бетонную пыль, всадил скальпель в ядро господина Мишина, взял тушку за ворот некогда роскошного пиджака, облегчил подпоркой и выволок в коридор. Там встретил вторую половину команды, организовал альтернативный выход из здания, ушел наружу рывком, после приземления на плац поудобнее перехватил тело, не только очнувшееся, но и начавшее верещать, и пошел к стоянке, на которой, по словам Дайны, шла полноценная пресс-конференция.
В лица сотрудников спецотдела, замкнувших первое кольцо оцепления, не вглядывался, но их опасение почувствовал, что называется, кожей. Да, в этом не было ничего удивительного, ибо бедняги стояли достаточно близко, а значит, поймали «отголоски» ступора и мозголомки, но мне все равно стало смешно. Вояки, образовывавшие второе кольцо, по мозгам не получили, но явно разбирались в теме и впечатлились скоростью зачистки немаленького особняка. Ну, а часть третьего кольца была загружена Ценными Указаниями. Поэтому быстренько образовала вокруг нас «коробочку» и провела сквозь изрядно увеличившуюся толпу к лестнице, ведущей на трибуну.
Анненков, дежуривший рядом с первой ступенькой, прикипел взглядом к тушке, которую я волок за собой, попросил разрешения нацепить на нее блокираторы магии, выслушал мой «диагноз» и ограничился стяжками. Его коллега, но из Дворцовых проартикулировал просьбу оставить родичей тут, внизу. Я кивнул, так как поднимать на сравнительно небольшую трибуну всю толпу не собирался, озвучил соответствующий приказ и первым потопал вверх по лестнице. Само собой, вслушивался в то, что говорил Цесаревич, поэтому, оказавшись в фокусе объективов нескольких десятков видеокамер и выслушав «неожиданный» вопрос, бесстрастно пожал плечами и подыграл:
— Ваше Императорское Высочество, городские Одаренные себя сильно переоценивают. К примеру, весь личный состав «Святополка» не потянул бы даже против одного-единственного медведя первого ранга. А мы, Беркутовы-Туманные, привыкли воевать против стайных Кошмаров и не почувствовали сопротивления. Что, мягко выражаясь, не радует. Ибо я не остыл. Так что после допроса господина Павла Геннадьевича Мишина подам в Канцелярию второе прошение, получу разрешение объявить межродовую войну заказчику акции по моему устранению и наведаюсь в чье-нибудь родовое поместье.
Выстрела из артефактного снайперского комплекса я не услышал. Зато почувствовал, что воздушная стена, выставленная фронтально, просела почти на треть, рефлекторно восстановил ее плотность, уставился в единственную камеру, которую не перенаправили на наследника престола и телохранителей, прикрывших его собой, хищно усмехнулся и рыкнул во весь голос, чтобы заглушить поднявшуюся панику:
— Павел Геннадьевич Мишин ЗАГОВОРИТ. Так что ЖДИТЕ В ГОСТИ…