Князь Беркутов-Туманный
Шрифт:
Эти навыки прошли. Поэтому мы с Олей продолжили их развешивать, а Света «помогла» Птичке, по откату всаживавшей в искрящееся белое «облако» буйства молний, трясины и захваты. Правда, принялась шарашить другим сочетанием навыков — буйством молний, веерами ледяных игл и площадной версией цепких корней — но ее вариант выдавал очень приличный КПД.
Кстати, рубись мы с кабанами, стоя на земле, могли и нарваться: вожак и две очень крупные самки лупили в белый свет, как в копеечку площадными версиями частокола
Этим делом мы и воспользовались. После того, как закончили с шарами льда — всадили в животное, только-только впоровшееся в свеженький «пень», по разряду и «заполировали» эту атаку одуванчиками. Благо, кабан, визжащий от боли и ярости, раззявил пасть рядом с несколькими достаточно крупными корнями, а нужные энергетические узлы находились в туше, а не в голове.
Самку, каким-то чудом вырвавшуюся за пределы ледяного ада и вьюг, положили одним строенным и двумя счетверенными разрядами: да, свинья размером с «Ёжик» рефлекторно восполнила просевшую защиту, но от силы на треть — не хватило пропускной возможности магистрального канала.
Трех следующих зверей завалили одуванчиками. Потом «сбили» ястреба первого Кошмарного ранга, сдуру попытавшегося атаковать Полину, снова «сели» на буйства молний и только за счет их мощности сложили двух самых слабых самочек. А после того, как грохнули вожака, включили турборежим — мы, старшие, кромсали туши скальпелями и зачарованными ножами, а Птичка безостановочно носилась между нами то с пустыми, то с полными пакетами наперевес, и складывала добычу в тот термос, который оказывался ближе.
Как ни странно, первые хищники — волчья стая с вожаком аж четвертого Кошмарного ранга — нарисовались на периферии прозрения уже после того, как в термосы перекочевали не только все ядра и все нужные энергетические узлы, но и два куска мяса общим весом килограммов в пятнадцать. Неслись Очень Быстро. И наверняка засекли нас тем самым поисковым навыком. Но в этот раз мы спокойненько ушли под невидимость, поднялись в воздух метров на шестьсот, практически уперлись в нижнюю «кромку» облачности и по моей команде зависли в неподвижности.
Я похвалил девчонок за великолепно проведенный бой и оперативность при изъятии добычи, собрался, было, дать команду расходиться в поисковой ордер, но услышал отдаленный раскат грома и мгновенно переиграл планы:
— О, черт, в программе не дождь, а гроза! Валим… в Гнездо. Оно ближе!
Перспектива летать среди молний не понравилась и моим напарницам, так что Птичка в мгновение ока переместилась мне за спину и скользнула в «сбрую», Света безошибочно навелась на наше второе пристанище и начала разгоняться, а Оля пристроилась за ней. Я их, естественно, догнал и… повел вверх, в облако, так как понимал, что при движении по горизонтали связкой полет — рывок мы доберемся до Зуба в лучшем случае часа через полтора. Вот и поднял на четыре километра, скорректировал курс по компасу и
Тушки облегчил сразу после того, как хорошенечко разогнался, перешел в пологое планирование и немного пострадал из-за отсутствия авиагоризонта. Гнал на полной скорости до тех пор, пока не опустился до высоты семьсот метров. Потом плавно замедлился, порядка пяти минут несся сквозь стылую муть, видя только «силуэты» девчат, и дергался все сильнее и сильнее. Причем не от вспышек молний и постепенно усиливавшихся ударов грома. Слава богу, зря — на трехстах десяти метрах по барометрическому альтиметру облачность, наконец, протаяла и показала кроны леса. Кстати, аккурат между холмами. вершина одного из которых была уже не видна!
Короткую, но очень сильную вспышку страха я «выключил» бодрячком, огляделся, узнал места и набрал крейсерскую скорость. Минуты через две-две с половиной влетел в сплошную стену дождя и снизился еще на полтинник. А после того, как сравнительно недалеко полыхнуло снова, ушел в крутое пике, поежился из-за краткости временного промежутка между ударом молнии и раскатом грома, замедлился, спланировал к земле на небольшой полянке и понесся дальше между деревьями.
Петлял, как заяц, но не касаясь стремительно намокавшей земли, минут семь-восемь. И тихо дурел то от мощи догнавшей нас грозы,
то от количества зверей, засекаемых прозрением. После двух вспышек молний подряд жестом приказал девчатам лететь дальше, а сам поднялся вверх, на миг поднялся над кронами и снова упал вниз. Через четверть часа повторил смертельный трюк и, все-таки узнав «родные» места, взял чуть правее. Вовремя: через считанные мгновения деревья прямо по курсу «расступились», а сквозь сплошную стену из дождевых струй протаяла «наша» река.
Над этим участком ее русла мы пролетали не один десяток раз, поэтому воспрянули духом, уверенно навелись на все еще невидимый Зуб, продрались сквозь сравнительно неширокий «язык» из деревьев, взмыли к следующей опушке впритирку к склону холма и, переждав очередное природное буйство молний, поднялись к некогда «заваренной» боковой двери.
Пока Оля резала камень, дурели от частоты вспышек. Потом влетели в Гнездо, «потеряли» все «баффы» и начали раздеваться прямо там, где стояли. Ибо промокли насквозь и не хотели превращать пол комнаты в озеро.
Я, естественно, первым делом снял «сбрую» вместе с «наездницей» и повернулся мордой к стене, а через несколько секунд услышал тихий и ни разу не радостный смешок Птички:
— Нам крупно повезло, что гроза шла под углом к нашему курсу. Иначе добрались бы досюда разве что к утру…
Глава 40
24–25 апреля 2514 по ЕГК.
…Свету накрыло пятой трансформацией в районе семи утра. Мы такое уже проходили, причем аж два раза, поэтому я подхватил оседающее тело подпоркой, опустил на ложе и унесся нагревать воду в джакузи, Ольга, сделав вид, что проводит диагностику, до предела «углубила» прозрение и принялась наблюдать за ветвлением магистральных каналов, а Полина заметалась между кухонным уголком и столом, готовя последний к грядущему приступу дикого обжорства. Достаточное количество еды мы наготовили еще накануне утром, после моего прорыва, так что к моменту, когда младшенькая открыла глаза, еды рядом с ней хватило бы на пятерых. Вот девчонка и оторвалась. В смысле, потеряв голову от аппетитных запахов, набросилась на жареную печень и ела, как не в себя, до тех пор, пока не закончилась перестройка организма.