Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Бригитты

Борнхёэ Эдуард

Что-то тронуло жестокое сердце Иво — то ли смиренный, просительный тон, какого он никогда в жизни не слыхал от Гавриила, то ли вид бледной, прекрасной Агнес; поэтому Иво сказал уже гораздо мягче:

— Кто эта красивая девушка?

Я не хотел бы говорить об этом при всех, — тихо ответил Гавриил.

Тогда пойдем в шатер.

Я не могу оставить больную, пока не увижу, что она хорошо устроена.

Поднимите девушку и уложите ее на постель в моем шатре, — приказал Иво.

В твоем шатре? — запинаясь спросил Гавриил, предчувствуя недоброе.

А

что такое? — резко спросил Иво. — У меня здесь для больных лазарета нет. Если девушку, которая убила моего человека, я принимаю в свой шатер, то это большая милость с моей стороны.

Гавриил вопросительно посмотрел на Агнес — та еле заметно кивнула головой. Ни слова не говоря, Гавриил взялся за носилки. Когда Агнес уложили на мягкую постель за занавесом, Иво приказал всем выйти и остался с Гавриилом в передней половине шатра, чтобы переговорить с названым братом с глазу на глаз. Гавриил коротко рассказал, что произошло с ним и его спутницей после нападения русских на мызный лагерь в Куйметса. Но о тех событиях, которые он считал самыми важными для себя, он, конечно, умолчал.

Иво выслушал его с напряженным вниманием, потом, подумав с минуту, спросил шепотом:

Ты любовник этой рыцарской барышни?

Глаза Гавриила сверкнули, но он холодно ответил:

Твоя шутка неостроумна, Иво Шенкенберг.

У меня только один глаз, но он остер, — усмехнулся Иво. — К чему напрасно отпираться? Ведь мы старые друзья и названые братья, между нами тайн быть не должно. Или ты так боишься гнева старого Мённикхузена? Не бойся предательства с моей стороны, хоть я и не был бы слишком огорчен, увидев тебя на висе лице.

Я ведь в твоих руках, ты можешь и сам вздернуть меня на виселицу, если это тебя позабавит, — возразил Гавриил с невольной язвительностью. — Это была бы самая подходящая расплата за те бесчисленные пощечины, что ты от меня получал.

Хорошо, что ты напомнил мне о пощечинах, — проворчал Иво, немного покраснев. — Это придает делу более серьезный оборот. Мне очень хочется повесить тебя вверх ногами, как это сделали с твоим дедом.

— Иво!

Словно глухое рычание вырвалось из груди Гавриила. Еще немного — и детские воспоминания Иво нашли бы себе подтверждение в новых пощечинах. Храбрый воин оторопело отступил на шаг назад и схватился за меч.

Я вижу, ты человек опасный, — сказал он нетвердым голосом.

Гавриил! — донесся из-за занавеса мягкий умоляющий голос. Гавриил, услышав его, задрожал всем телом. Он понял, что в своем внезапно вспыхнувшем гневе зашел слишком далеко. Сдержать себя было не легко, но Гавриил все лее овладел собой.

Не сердись, Иво! — сказал он спокойно. — Мы ведь выросли вместе, зачем лее нам постоянно травить и задирать друг друга? Я никогда не таил злобы ни против тебя, ни против твоего брата; если иногда я, по своей вспыльчивости, бывал неправ, то сам из-за этого страдал. Что мешает нам помириться и впредь оставаться друзьями? Подумай, ты счастливее меня и сейчас гораздо могущественнее, а долг

всех счастливых и могущественных — проявлять милосердие и великодушие.

Я сам знаю, что повелевает мне долг, — проворчал Иво. — Нечего тебе меня учить. Моя первая обязанность — обезвредить опасного пройдоху. Ты — сын русского бродяги и бежал из дома моего отца прямо в Россию. Кто мне поручится, что ты теперь не русский шпион?

Нет, Иво, я не шпион, — сказал Гавриил серьезно и печально.

Это, видно, произошло совершенно случайно — что русские напали на Куйметса как раз в то время, когда ты там находился?

Я пришел туда с совсем другой стороны и ничего не мог знать о намерении русских, стоявших в Пайде.

Удивительное совпадение! — насмешливо произнес Иво. — Зачем лее ты тогда явился в Куйметса, что тебе там нужно было?

Ничего. Я проходил мимо лагеря, и сам начальник мызных воинов пригласил меня туда.

Откуда лее ты шел и куда направлялся?

Я шел из Вынну, направляясь в Таллин.

Что ты делал в Вынну?

Был русским воином.

Опять странное совпадение, — насмешливо заметил Иво. — Русский воин из Вынну случайно попадает в мызный лагерь, и сам начальник приглашает его к себе. Это все так ясно, что невольно поверишь.

Я лее сказал тебе, что шел в Таллин.

Что тебе нужно было в Таллине?

Я разыскиваю своего отца.

Твой отец, вероятно, первый бургомистр в Таллине?

Мой отец леивет в Швеции.

Весьма вероятно, если только голод или виселица не сократили его драгоценную жизнь… Тише, тише, оставь свою дубинку в покое. То прекрасное время, когда мы угощали друг друга кулаками и дубинками, к сожалению, миновало. Сейчас мы с тобой поговорим по-другому.

Иво отдернул занавес у входа в шатер, велел десяти человекам войти и, указывая на Гавриила, сказал:

— Свяжите этого человека и отведите его в палат ку моего брата.

Люди, как волки, накинулись на Гавриила.

В ту лее минуту в другой половине шатра раздался болезненный, душераздирающий вопль. Гавриил вырвался из рук людей, бросился к постели Агнес и упал перед ней на колени. В глазах Агнес отражалось безумное отчаяние.

Они хотят тебя убить? — крикнула она с ужасом.

Это не беда, но что будет потом? — в смятении воскликнул Гавриил.

Сильные руки снова схватили его за ворот и за руку. Как разъяренный лев, вскочил Гавриил, стряхнул с себя нападавших, вытащил из дубинки меч и воскликнул, сверкая глазами:

— Живым никто меня не свяжет! Да падет моя кровь на твою голову, Иво Шенкенберг!

Не разыгрывай комедию, — холодно сказал Иво. — Никто не жаждет твоей крови, но ты подозрительный человек и за тобой надо следить. Ты останешься в заключении, пока мы не придем в Таллин.

А потом?

А потом суд разберет, виновен ли ты в разгроме Куйметса. Если суд решит, что ты не виновен, ты можешь с миром отправляться на поиски своего отца.

Выслушайте меня! — вдруг воскликнула Агнес.