Князь II
Шрифт:
К этому времени подъехал Никанор. Мы спустились в подвал, который представлял собой, скорее, небольшую пещеру. Над ней когда-то и поставили сам дом.
При взгляде на алтарь сразу стало ясно, что восстановить его не получится. Это был уже порядком искрошившийся камень, в котором оставались лишь частицы энергии.
— Плохо дело, — с печалью в голосе произнёс я. Было и вправду неприятно смотреть на алтарь, пребывающий в столь плачевном состоянии.
— Согласен, — Никанор недовольно поморщился, — это же надо было так всё запустить! Геникон
— И много таких в Империи? — поинтересовался я, выкачивая остатки магии из камня. Не пропадать же добру. Сам алтарь позволил мне положить на него руки, но на этом его энергия и закончилась. Похоже, последние десятилетия сил камня хватало только на определение «свой-чужой».
— Хватает. Мы не ведём их перепись. Есть список тех, что принадлежат действующим родам. Вообще, ключи к ним стали регистрировать чуть меньше сотни лет назад. Думаю, к этом алтарю у ИСБ даже ключа нет, настолько он незначителен.
— А как вы о нём узнали? — отряхивая руки спросил я.
— Да Пронин последние пять лет все пороги обивает. Хочет продать дом, и, если бы удалось восстановить алтарь, цена бы поднялась раз в десять.
Попрощавшись со сторожем, мы отправились на следующую точку. Ехать было недалеко, и уже через сорок минут мы стояли у особняка в небольшом городке.
Алтарь этой семьи работал исправно, но периодически сбоил. То не признавал главу семьи, то вдруг резко начать откачивать энергию, что могло привести к печальным последствиям.
На этот раз мне пришлось нырять сознанием внутрь. А в алтаре было пусто. Нити энергии странно переплетались, создавая запутанную паутину. Как мне рассказывал Георгий, именно такие проблемы научились устранять маги Геникона. Для этого они использовали специальное заклинание, выправляющее магическую структуру алтаря. Я же не был подобному обучен. Было абсолютно непонятно, что делать. Можно откачать энергию и вкачать её обратно, по идее, такой метод должен помочь. Но он займёт слишком много времени. Пришлось выныривать обратно.
— Нарушена энергетическая структура, — пояснил я Никанору, — как это исправить — не знаю.
— Не страшно, — кивнул он, — диагностика тоже важна. Думаю, маги из Геникона с этим справятся. Ещё что-нибудь заметили?
— Вроде, нет. Алтарь неплохо насыщен, и, если поправить структуру, думаю, все проблемы прекратятся.
Мы вышли на улицу и Никанор, быстро переговорив с хозяином особняка, вернулся ко мне:
— Такое бывает, — видя моё кислое выражение лица, пояснил он, — этот алтарь перевезли сюда лет двадцать назад. Раньше транспортировкой алтарей занимались паладины и делали всё по уму, теперь же перевозит Геникон. Боюсь, их квалификации не хватает, чтобы всё сделать правильно.
— Думаю, вы правы, — согласился с ним я.
На этом мы расстались, и я поспешил домой. Время было ещё не позднее, мы уложились всего в пол дня, так что по дороге
Переодевшись в джинсы и рубашку и натянув сверху тёплый свитер, я отправился праздновать с ребятами. Ресторан был выбран студенческий, не очень дорогой, куда допускались и простолюдины. Мы хорошо посидели. Немного выпили, поели, потанцевали и поболтали. Домой вернулся часов в одиннадцать вечера.
Вообще, я заметил, что, после того как мне удалось разобраться с последствиями воздействия на меня водного источника, я как-то резко повзрослел. Разговоры с одноклассниками стали скучны и неинтересны. Все эти школьные проблемы теперь вызывали раздражение. К счастью, не очень сильное, так что оно не мешало моему общению с ребятами. Правда, в их среде я ощущал себя, скорее, старшим братом, чем одним из них, но это никого не смущало. Многие обращались ко мне за советом, подсознательно чувствуя более взрослого товарища.
На выходные у меня были грандиозные планы — запереться в студии и все два дня не покидать её, пока мы не запишем хотя бы пять песен. Но, как водится, не всем планам суждено сбываться.
В субботу с самого утра мы приступили к записи первой песни. Прослушав первый вариант, сразу поняли, что она совсем сырая. Всё-таки мы её только репетировали, пусть и несколько десятков раз. Но одно дело — репетиция в подвале, когда все инструменты гремят на максимуме, и совсем другое — студийная запись. Так что основную часть дня убили на то, что доводили до ума всего одну песню. А затем прибежал Арсен и притащил с собой фотографов, которых подрядили организаторы концерта.
Перерыв на фотосессию пошёл нам на пользу — хоть немного удалось разгрузить мозги. Мы решили записать сразу все оставшиеся песни, как есть, а потом послушать и подумать, а не бежать впереди паровоза. Если выпустим альбом не завтра, а через пару недель — ничего страшного не случится, зато его будет не стыдно размещать на площадках.
Следующий день походил на предыдущий, как две капли воды. Снова мы собрались в студии и записывали, ругались, переделывали и записывали. Только сегодня с нами были Агата и Полина, которые, посмотрев на творящийся беспредел, тоже втянулись в общую атмосферу и приняли участие в жарких дебатах.
К вечеру воскресенья я подвёл итоги. За два дня удалось записать две песни. Подобный темп не радовал, и я, прокрутив всё происходившее в эти дни в голове, пришёл к выводу: проблема в профессионализме моих музыкантов, как бы смешно это ни звучало. Они отлично играют, но им не хватает креатива. А стоит мне предложить какой-нибудь нестандартный, по их мнению, ход, как сразу начинается: «Так не принято! Так не делают! Это синкопирование какое-то получается!» и прочее. Споры длятся и длятся, в итоге, мне удаётся их убедить, но время-то уже потеряно.