Князь Кий
Шрифт:
– Архонту русов - базилевс великой Римской империи, - гость с поклоном протянул Святославу свиток с золотой бахромой и массивными гривнами-печатями.
– А я, катапан Херсонеса Андроник, лично приветствую тебя, доблестный архонт, на древней земле Таматархи!
– Ия тебя приветствую, катапан, - ответил на греческом языке Святослав.
– Возьми-ка прочитай, Перенег.
«Ишь, каков гусь!
– подумал князь об императоре Византии.
– Прислал мне письмо всего с двумя гривнами. Каган-беку же Иосифу слали письма с тремя гривнами - у того, мол, титул повыше. А я его, Иосифа, бил нещадно!
Императорское письмо было написано витиевато и туманно. Никифор Фока приветствовал русского князя, напоминал о давнем мире и дружбе между Византией и Русью. Судя по всему, император рассчитывал в недалёком будущем на эту «давнюю дружбу». Святослав понимал, что на самом деле ему нужны острые мечи русичей, чтобы поддержать византийский трон. Скорее всего - против непокорных болгар. Потому базилевс и посылал своих лазутчиков к печенегам, чтобы разузнать, как обстоят дела в Русской земле, потому и не решился оказать обещанную помощь Хазарии.
Катапан вместе с письмом базилевса привёз богатые дары русскому князю. Святослав посмотрел на них равнодушно, скупо поблагодарил и заговорил о деле - о торговле между Тмутараканью, Корчевом, без которого князь не мыслил себе тмутараканских владений, и Корсунем, Андроник оживился: личные интересы были ему ближе интересов далёкого от него базилевса, торговля приносила ему немалый доход.
– О да, великий архонт! Нам нужны и хлеб, и вино, и кожи, которыми богата Таматарха. А взамен мы тоже можем дать многое…
«Вон как заговорил гость!
– мысленно усмехнулся Святослав.
– Выгоду почуял, и сразу я стал великим архонтом».
Он заверил катапана, что никаких препон торговле чинить не намерен. Тмутаракань открыта для всех гостей.
Катапан уехал, довольный тем, что киевский князь отнёсся к нему благосклонно и щедро одарил. Его разведка прошла удачно - он сумел многое узнать о русской дружине, о настроениях Святослава и воевод. Будет о чём написать базилевсу…
Прошло немало времени с того дня, как пришли в Тмутаракань русские дружинники, а казалось, что жизнь идёт по старому руслу. Люди по- прежнему трудились, кто на себя, кто на других; простому люду стало немного полегче, когда прогнали бека Сурхана, но многие из давних притеснителей снова взялись за своё. Одинец, отделавшийся на княжеском суде одним испугом, опять прижимал своих должников, закупов, торопился наверстать упущенное. Пуще прежнего расцвела его бойкая дочка Малка. Она ходила по улицам Тмутаракани разряженная и задорно поглядывала на русских дружинников, тех, кто одет побогаче.
Богдану, подбиравшему воинов для тмутараканской дружины, каждый день приходилось колесить по городу одному или со Златой. Встречаясь с Малкой, он делал вид, что не замечает её призывных взглядов. Злата косилась на черноглазую красавицу, но молчала.
Однажды сотнику пришлось заехать к Одинцу по поручению Святослава.
За высокими воротами Одинцовой усадьбы засуетилась челядь. Угрюмый прислужник-хазарин взял повод Богданова коня. Богдан соскочил на землю и застыл: прямо перед ним, одетая просто, по-домашнему, стояла Малка.
–
– пропела она мягким грудным голосом, чуть склонив набок красивую голову.
– Милости просим в наши хоромы…
– Здравствуй, - отчего-то смутился Богдан.
– Родителя твоего мне видеть надобно. От князя я. Сотник его, Богдан.
Челядины столпились за спиной Малки, ожидая распоряжений молодой хозяйки. Лица их были покорно-безразличны. Что-то напомнило здесь молодому сотнику подворье давнего его недруга Клуня, он невольно нахмурился.
– Батюшка мой занемог, - Малка погасила улыбку.
– Да ты пожалуй в горницу, сотник. Батюшке я скажу, он хоть с посошком к тебе выйдет.
– Спасибо. Веди, хозяйка.
– А меня Малкой кличут, - уже шагнув к дому, обернулась она, снова засияв жемчужной улыбкой.
– Запомнишь?
– Запомню, - буркнул он и, глядя под ноги, взошёл на крыльцо, через просторные сени вслед за Малкой прошёл в ещё более просторную горницу.
На стенах, завешанных заморскими коврами, висели мечи и сабли дивной работы. Но внимание Богдана привлекло не это, а печь, сложенная из незнакомого серого камня. В печи жарко полыхал огонь.
– Старым костям тепло надобно, - услышал Богдан откуда-то сбоку хрипловатый, будто простуженный голос.
– Когда кости ломит, одним теплом спасаюсь…
Одинец, незаметно вошедший в горницу, приблизился к гостю. Одной рукой он опирался на посох, другой держался за поясницу. Голос его звучал приветливо, а глаза глядели настороженно.
– Здрав будь, хозяин, - сдержанно поклонился Богдан.
– Я к тебе от князя.
Он коротко объяснил, что Святослав ждёт помощи от самых зажиточных людей Тмутаракани: нужно вооружить, обеспечить конями и сбруей новую дружину, ту, что останется в городе после ухода княжеского войска.
Под седыми усами Одинца скользнула едва заметная усмешка.
– Подсобим нашему князю, - он подчеркнул слово «нашему».
– Как же не подсобить? Мы ведь русские люди, кровь у нас одна.
«Кровь одна, да жадности у тебя поболе!» - едва не вырвалось у Богдана. Но он сдержался, промолчал, ожидая, что дальше скажет Одинец.
– Сотню молодых коней даю князю и седла к ним, - объявил хозяин.
– А ещё дам зерна, рыбы копчёной. Вина дам…
Богдан ожидал чего угодно: упорного сопротивления, долгого и нудного торга, даже полного отказа, и вдруг - такая щедрость! Не мог знать он, что и кони, и продовольствие были приготовлены для Сурхана, за деньги бека. Они старому лихоимцу ничего не стоили.
– Спасибо! От воев русских спасибо!
– сказал Богдан.
– От чистого сердца сей дар, - добродушно осклабился Одинец, из-под тяжёлых век пристально наблюдая за гостем.
– Русская дружина вызволила нас из неволи. Думаешь, легко мне жилось при хазарах? Каждый час меч над головою висел. Да я… Эх, заговорились мы… Малка, вели челядинам стол накрыть, гость-то наш небось уже отощал, байки мои слушаючи.
Снова что-то скребнуло по сердцу Богдана - то ли упоминание о челядинах, то ли небрежный тон, каким хозяин отозвался о госте, - но не решился он отказаться от угощения после щедрого Одинцова дара: не ему, сотнику, дарил коней Одинец, а русской дружине.