Князь мертвецов
Шрифт:
Йоэль здесь! Митя рванул к шкафу. Починенную старым Альшвангом сорочку на встречу с его племянником надевать нельзя. Значит, снова вот эту, единственную, уцелевшую от петербургского гардероба - пусть задумается альв, сможет ли сравняться со столичными портными. Кальсоны, брюки... ладно, сойдут вот эти... Роняя с ног домашние туфли, Митя ринулся в ванную. Счастье, что там хоть не было никого, иначе в нетерпении и ажитации дверь бы вынес, а окажись внутри тетушка, оба пали бы на месте от потрясения.
Митя торопливо плеснул в лицо пригоршню воды, и уставился в зеркало на стене: щеки
– Ай! Ты все еще тут?
– чуть с размаху не врезался в застывшую посреди комнаты Леську. Предки, он про нее вовсе забыл!
– Чаю господину Альшвангу предложи!
Губы у Леськи дрогнули, в глазах, кажется, заблестели слезы и глухим от обиды голосом она пробубнила:
– Да уж не первый день в вашем доме-то служим, кой какое обхождение выучили!
– ринулась к дверям и пропала.
Митя раздраженно дернул плечом - не до нее!
– и принялся торопливо застегивать жилет. Сюртук, конечно, ужасный, но вещи хотя бы гармонируют между собой. Оскорбить вкус альва было бы... неприятно. Уж он-то знает, как Лорды Холмов умеют смотреть словно бы сквозь человека.
Митя шумно выдохнул, поправил воротник и пристально, и даже угрожающе уставился на себя в зеркало. Спокойствие, сдержанность, отстраненность. Даже если поджидающий внизу альв и впрямь происходит от Высших Лордов, он всего-навсего еврейский портной! И он сошьет Мите новый гардероб! И может даже, через него удастся продать драккар трофейного железа. Митя заторопился к лестнице, изо всех сил стараясь не бежать по ступенькам сломя голову.
– Маэстро Йоэль! Рад видеть вас, - медленно, спокойно, размеренно, не бежать, не мчаться, не... Не спотыкаться!
Изогнувшись самым что ни на есть соблазнительным образом, Леська наливала чай в тончайшую, будто из бумаги сделанную чашку хинского фарфора. Этот чайный набор тетушка губернаторше подавать велела! Чай был терпким и пах травами и медом, мед в розетке - золотистым, масло - ярко-желтым, а булочки от Георгии - наверняка еще теплыми. Митя судорожно поджал живот, в страхе, что тот разразиться голодной руладой.
– Благодарю, милая, - голосом томным, как стекающий с ложечки мед, протянул альв, когда Леська, отставив для красоты мизинец, подала ему чай. Тонкие пальцы альва, от изящества которых даже прекрасные внучки Лели-Любви захлебнулись черной завистью, приняли чашку, выдающийся шнобель зашевелился, вбирая запахи, но неприятное это шевеление мгновенно забылось, стоило альву сверкнуть на Леську благодарной улыбкой. Горничная покраснела, побледнела, выпятила грудь и принялась теребить пушистый кончик косы.
Митя неожиданно почувствовал острый укол ревности - еще бы понять к кому! К своей горничной ... или к своему портному? Почти своему...
– Здравствуйте, господин Меркулов-младший. Простите великодушно, вы, наверное, еще не завтракали, - альв весь был юность, невинность,
– Быть может - составите мне компанию?
– жестом плавным, как приглашение к танцу, он повел над подносом.
Компанию? Завтракать ... с портным? Логичное продолжение светского знакомства с сапожником и лавочником. Но если этот портной и впрямь из Лордов Холмов... Йоэль непринужденно откинулся на спинку кресла и наблюдал: как исследователь особенно любопытного жука. Идеально очерченные губы кривились чуть презрительно, неидеальный нос едва заметно морщился, было ясно, что все Митины сомнения для альва - открытая книга.
– А впрочем ... Не будем затягивать!
– он поднялся, подхватывая саквояж. – Здесь изволите примерку делать или в вашу комнату проследуем?
– Проследуем, - приторможенно, как битый автоматон, согласился Митя. – В комнату...
– Та вы ж, паныч-евреич, навить чаю не попили!
– возмутилась Леська и подхватила поднос.
– Я виднесу!
Они покинули гостиную и торжественной процессией и проследовали через весь дом: сперва Митя, следом - мягкой, крадущейся походкой лесного хищника – Йоэль с саквояжем, и последней преисполненная важности Леська с подносом. Поднос она водрузила на стол в Митиной комнате и застыла, скромнейше сложив руки на переднике и косясь на альва бедовым взглядом.
– Снимайте... это, - скомандовал альв, наскоро оглядывая комнату. Митя не мог отделаться от мысли, что хоть его комната больше и богаче обставлена, в сравнении с каморкой альва она - воплощение дурновкусия.
– Сюртук?
– Если это можно так назвать, - на сей раз альв поморщился совершенно открыто, что при его носе выглядело даже угрожающе.
– Милая, благодарю за чай. А теперь ступайте, не стоит смущать вашего молодого господина.
Физиономия Леськи стала несчастной, она с мольбой на поглядела на альва, полоснула негодующим взглядом Митю и гневно взмахнув косой, вымелась за дверь, бормоча сквозь зубы:
– Ой, и чего я там не видела?
– Как мило, - обронил Йоэль, открывая саквояж.
«Мы... у нас с ней ничего...» - хотел запротестовать Митя, порыв удалось подавить лишь отчаянным усилием воли. Оправдывающийся всегда жалок и уж точно он не должен оправдываться перед своим портным... своим же, да?
– Ну-с, приступим! Извольте снять и жилет тоже, и стать поближе к свету! Руки в стороны, будьте любезны.
Он вытащил из саквояжа мерную ленту, и обошел торчащего посреди комнаты Митю будто столб. Митя невольно попытался оглянуться - присутствие альва за спиной тревожило.
– Не вертите головой, - равнодушно обронили из-за спины.
– Что вы, право, как первый раз у портного.
Митя зло закусил губу: да, светский человек, шьющий новый гардероб, не стал бы вертеться, как непоседливый ребенок, но, если альв что-то задумал, если решил от него избавиться, что стоит сзади набросить и затянуть хоть ту же мерную ленту. Митя невольно напряг спину.
– Да расслабьтесь же вы, - хмыкнул Йоэль и пальцы, оказавшиеся неожиданно твердыми и сильными, болезненно впились ему в лопатки, заставляя прогнуться.
– Ошибусь вот, будет у вас сюртук перекошенный.