Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
Шрифт:
Случай не заставил себя ждать, а Юсупов показал себя при этом хозяином рачительным и предусмотрительным, в отличие от очень многих московских и провинциальных дворян, которых война застала у разбитого корыта. Скорее всего, нашествие наполеоновских орд на Россию оказалось и не таким уж неожиданным для хитрого и прозорливого князя? Как знать…
Также князь в короткое время смог решить проблемы сохранения собственного хозяйства. Удалось припрятать или вывезти многие принадлежавшие Николаю Борисовичу ценности. 31 августа 1812 года, за день до вступления в Белокаменную Наполеона, покинул Москву и сам Юсупов. Лошади в это суровое время ценились едва не на вес золота, и потому Николаю Борисовичу пришлось заранее подготовить специальный план получения лошадей у крестьян собственных подмосковных вотчин.
«За
А ИМЯННО.
Из Москвы до Братовщины 33 версты повезут свои — 9
Из Братовщины до Троице — 9
От Троицы до Лисова первую станцию везти архангельским — 9
От Лисова до Переславля — спасские — 9
От Переславля до Петрова и от Петрова до Ростова
по девять лошадей труневские — 18
Всего 54 лошади» [232] .
Понятно, что Москву Юсупов покинул не один. С ним выехало 140 человек дворовых и ревизских крестьян. Немаловажная и весьма характерная для того времени деталь. «По приказанию Его Сиятельства куплено топоров 140 на 189 рублей» — гласит расходная книга. Каждый из сопровождавших князя крестьян получил по топору — важному орудию самообороны от лихих людей, как-то неожиданно появившихся на дорогах войны. Для пропитания же дворовых куплено было 5 баранов. Это количество считалось достаточным с учетом того, что проезжали все-таки через собственные вотчины князя, где сопровождавшие получали бесплатный обед ценою в 20 копеек. За эти расходы крестьяне потом долго пытались получить возмещение от княжеской канцелярии [233] .
232
ГМУА № 888 НА.
233
Там же.
Беспристрастные приходно-расходные книги в конце 1812 года, уже по освобождении Москвы от Наполеона, зафиксировали прямые суммы расходов Юсупова, затраченных на «встречу» в России великого императора французов.
«При отправлении из Москву в Романов и Нижний куплено лошадей на 1.396 руб. 17 ко, збруи на 343 руб. 2 ко, на увязку и обертку ящиков веревок и циновок на 566 руб. 5 ко, на продовольствие людей и корм лошадей в дороге выдано 3511 руб., вольному извозчику 646 руб. 50 ко. Итого 6.462 руб. 74 ко… да при отправлении из Романова в Москву 3-х пар волов куплены дровни — 42 руб., в дорогу выдано на пищу людям и корм волов 76 руб. Итого 118 руб.» [234] . Эвакуация ценностей и отъезд Николая Борисовича обошлись княжеской казне в весьма кругленькую сумму — 6570 руб. 74 копейки.
234
Там же.
Вместе с Николаем Борисовичем покинули Москву и подмосковные вотчины его ближайшие советники. Управляющий Московской домовой канцелярией И. М. Щедрин добрался только до деревни Демешково в окрестностях Романова; он тяжело болел и не смог приехать к Юсупову в Астрахань. В конце ноября 1812 года Щедрин вернулся в сожженную неприятелем Москву. Управляющий Купавинской фабрикой
Неизв. художник. «Пожар Москвы в 1812 г». 1810 гг. Гравюра. ГМП.
И. Матвеев выехал в город Кириллов. В Московском доме оставлен был доверенный писарь Петр Курочкин, который и в дальнейшем продолжал служить у Юсупова. В Купавне же управлялся, надо сказать не особенно удачно, комиссионер в чине губернского секретаря —
В Архангельском оставался садовник И. С. Дерусий — вероятно, в надежде на то, что французы не посмеют напасть на своего соплеменника. Действительно, французы вели себя относительно пристойно — сложнее оказалось сладить с архангельскими крестьянами, почитавшими себя после нашествия Наполеона свободными от барской воли и опеки [235] .
235
Там же.
Николай Борисович проявлял заботу о тех, с кем был связан теми или иными деловыми отношениями. Перед тем как покинуть Москву, он распорядился выдать жалованье всем вольнонаемным мастерам и служителям своих фабрик и имений. Дворовые люди тоже получили жалованье и харчевые, а ведь лишних денег в княжеской казне тогда явно не наблюдалось. Факт, что называется, говорящий сам за себя.
А. И. Иванов. «Барка братьев Чернецовых на Волге в Костромской губернии». 1841. ГРМ.
14 сентября 1812 года Юсупов прибыл в Нижний Новгород, ставший в ту пору своеобразным филиалом Москвы, «третьей столицей». Именно здесь намеревались пережить зиму многие москвичи, бежавшие от наполеоновского нашествия. Николай Борисович в Нижнем не задержался — неподалеку, на правом берегу Волги у него имелась вотчина — село Безводное, хотя и в городе для князя заблаговременно был нанят дом титулярного советника Мальчуковского. В Безводном тогда проживало 946 душ. Крестьяне находились на оброке, жили не богато, но и не бедно. Многих кормили промыслы, в том числе и отхожие. Вотчина эта числилась среди важных «кормилиц» и самого Николая Борисовича. Ежегодно отсюда поступало порядка 20 тысяч оброчных рублей, что в иные года составляло без малого 30 % годового дохода московской канцелярии. Один крестьянский двор платил в год 65–70 рублей [236] .
236
Там же.
В Астрахань Николай Борисович отправился водным путем. В документах сказано, что «за купленные на своз в Астрахань клажи судно (расшива у великоврацкого крестьянина Мартына Абрамова) и лодку (куплена у крестьянина Михайлы Колмина) — 1428 рублей». Для «згонки судна с клажей в Астрахань» нанята была ватага бурлаков числом в 25 человек. Путь по великой русской реке начался 20 сентября и закончился в 20-х числах октября [237] .
О. А. Кипренский. «Портрет графа Ф. В. Ростопчина в старости». Из собрания члена клуба Ф. Ф. Вигеля. Научн. библиотека МГУ.
237
Там же.
Некоторое представление о княжеском путешествии можно составить по картинам и рисункам, исполненным во время экспедиции по Волге в 1840-е годы художниками — братьями Чернецовыми. К Юсуповым они имеют некоторое отношение. Супруга князя в тайне от «художественного» общества дала денег на осуществление проекта создания грандиозного живописного «портрета Волги». До этого времени русским художникам как-то больше рекомендовалось писать виды Италии. Конечно, барка, на которой художники плыли по Волге, оказалась много скромнее княжеской «расшивы», но Волга и ее пейзажи за прошедшие со времен войны 1812 года 30 лет поменялись не слишком заметно. В Италии братья прожили также немало времени. Здесь они создали много городских пейзажей и морских видов, которые предстают перед читателем в качестве иллюстраций к рассказу о заграничном путешествии князя.