Князь Никто
Шрифт:
— Милая барышня, я хотел вам вот какой вопрос задать, — вступил в разговор Вилим. — Вы говорили про свой талант механика, что вы имели в виду? И с какими механизмами вам приходилось иметь дело?
— Ну, я просто люблю всякие механизмы, — Анастасия убрала руки от лица. Румянец еще не прошел, но глаза блестели и в них как будто прыгали смешинки. — Если вижу, что какой-то не работает, могу разобраться почему и починить. Паровой трактор чинила у Бескудниковых. Ой, такая машина бестолковая, половина деталей лишние были! Без них все отлично заработало… А этот вот дурацкий нагреватель… — она
— Ты этому училась у кого-то? — спросил Вилим.
— Неа, — девушка мотнула головой. — Само собой как-то получилось. У нас Демидовых так часто бывает. Только кто-то с металлами на одном языке говорит, а я вот — с машинами. Никто не удивился даже.
— Занятно, — медленно проговорил Вилим.
— Мне все равно непонятно, почему вы смогли сюда прийти, — девушка снова нахмурилась. — Эта усадьба уже больше пятидесяти лет заброшена, и ни один человек сюда не забирался. Ну… Во всяком случае, так кажется. Вся обстановка выглядит так, будто как мои все побросали, так оно и лежит с тех пор. На тех же местах. А в будущем как? Так же?
— Не знаю, — я пожал плечами. — Мы знали про эту усадьбу, но нам никогда в голову не приходило сюда забраться.
— Наверное это и правда какое-то проклятье, — девушка вздохнула. — Яков Брюс даже после смерти нам отомстил.
— Как бы он мог это сделать, если эта усадьба была построена уже после того, как он умер? — спросил я.
— Ну не знаю, — пожала плечами Анастасия. — Я не очень-то в этой вашей магии разбираюсь. Просто… Ну… если бы у меня украли секрет, я бы точно попыталась отомстить. Наизнанку бы вывернулась, но сделала так, чтобы воришка пожалел о содеянном. А Никита хотел заполучить тайны Брюса из-за тщеславия своего. Славы и богатства ему хотелось. Значит забвение и запустение — это как раз больнее всего бы ударило.
— Только Никита тоже давно умер, — проговорил я. — Боюсь, что мы все равно сейчас точно ничего не узнаем. Только предполагать можем, почему с этой прекрасной усадьбой такое приключилось, и почему на нас с Вилимом эта магия не подействовала. Причина должна быть. Но такие причины редко рисуют на стенах крупными буквами. Смогли — и хорошо. Значит судьба такие карты нам сдала. Нам нужно другое понять…
— Что же? — Анастасия поерзала, как на иголках, будто захваченная не то охотничьим, не то исследовательским азартом.
— Сможем ли мы сюда заманить князя Вяземского, — хмыкнул я. — Или нам все-таки придется другой заброшенный дом искать.
— А может… — девушка подняла глаза к потолку и пошевелила губами. — Да нет, ерунда какая-то получится…
— Но ты все-таки скажи, вдруг не ерунда, — я подмигнул. — Ты все-таки с этой усадьбой дольше, чем мы общаешься.
— Я подумала, что ежели его в ящик посадить и крышку гвоздями прибить, то он же не сможет срочно о делах вспомнить и убежать, — сказала девушка и хихикнула. — И не встретит кого-то, кто его в сторону уведет. Вот только как ящик сюда доставить, входа-то нет… Через каретные сараи его поднять можно, если на клен блок приладить и трос пропустить, но это как-то… как-то… Он же может что-то
— Да подожди, — отсмеявшись, сказал я. — Может не такая уж и дурацкая. Там же каретные сараи. С этой стороны ворота можно открыть, а заднюю стенку стенку разрушить. И тогда в усадьбу можно будет въехать на повозке.
— Ой, а я даже не подумала, что так можно, — девушка всплеснула руками. — Задняя стенка там кирпичная, но разобрать ее несложно… Вот я глупая! Я и сама могла давно так сделать, а не лазать через крышу!
— Осталось придумать убедительный повод посадить князя в запертый ящик и погрузить в карету, — Вилим закашлялся, пытаясь сдержать новый приступ смеха.
— Можно придумать какое-нибудь мистическое оправдание, — проговорил я. — После золотого гомункула с трансцендентной дверью будет не так уж и бредово звучать… Этот Вяземский верит мошеннику-аптекарю, который рассказывает ему про то, что Яков Брюс какие-то подсказки для потомков оставлял, чтобы они могли его тайны отыскать. А у нас есть практически двойник…
— Может его просто похитить? — сказала Анастасия. — Напасть, связать, надеть мешок на голову, сунуть в ящик. Привезти сюда, а тут уже ему явится призрак Якова Брюса и расскажет про дверь, золотого гомункула и все такое прочее…
— Мы с ним не справимся, — я вздохнул. — Он, конечно, довольно молодой, но уже достаточно взрослый, чтобы при помощи магии превратить нас в три кусочка бесполезного мертвого мяса. Возможно даже поджаренного, я не помню точно всех родовых способностей Вяземских, мы никогда не были дружны.
Я помолчал. Побарабанил пальцами по столу. Возможно, нам действительно имело смысл поискать другой заброшенный дом. Или вообще любой пустырь на отшибе. Какая нам, в сущности, разница, где конкретно устраивать представление с явлением призрака?
Но почему-то я был уверен, что все должно произойти непременно здесь. Что в другом месте у нас попросту ничего не выйдет. Заявятся жандармы в самый ответственный момент. Вяземский не поверит в призрака и бросится в драку. Стая бродячих собак откуда ни возьмись понабежит. Или приблудный кабан из леса. Или еще какая-нибудь холера. В общем, это место — самое подходящее. Если нашему безумному плану и суждено стать реальностью, то только в этой усадьбе, а не где-то еще. Кроме того, это место действительно как-то связано с Брюсом. Вилим говорит, что это именно его почерк, Анастасия рассказала, что Демидовы фактически возвысились за счет какого-то украденного у Якова Брюса секрета…
Теперь дело за малым. Нужно всего лишь понять, как именно кто-то еще, кроме нас троих, может оказаться внутри. По своей воле.
— Идея с ящиком может и неплоха, — сказал Вилим. — Но ведь нам нужно, чтобы он пришел сюда несколько раз. Чтобы принести золото, ему нужно будет вернуться.
Мы снова замолчали. Анастасия вскочила и принялась снова раскочегаривать буржуйку. Вилим запустил пятерню в свою всклокоченную шевелюру, шевелил бровями и тихо шептал. Как будто спорил сам с собой. Я еще раз осмотрел гостиную флигеля. Не то, чтобы рассчитывал заметить что-то новое. Просто мне так было проще думать.