Князь Олег
Шрифт:
— О чем ты? — наконец догадалась спросить Экийя, с трудом возвращая лицу надменное выражение.
— Новгородцы захватили Аскольда, Дира, пристань и идут в город, — прошептал Айлан.
Экийя побледнела. Новгородцы?! Зачем? Почему они?.. А Айлан? Ее сын?!
— Пойдем в мою келью! — Айлан схватил ее за руки и насильно повел в свою клеть в Аскольдовом доме.
— Откуда ты все это взял? — недоверчиво спросила Экийя и не могла побороть нахлынувшее желание.
«Скоро ли дверь в его клеть? Ничего не хочу ни слышать, ни видеть, лишь бы скорее оказаться с ним», — думала она и вдруг почувствовала удушье и чуть не задохнулась.
Айлан
— Почему… в доме так тихо? — спросила она, когда наконец насытилась любимым. — Ты пошутил, мое солнце, когда сказал про новгородцев?
Айлан спрятал свое лицо в кудрях Экийи и легонько поцеловал ее в шею.
— Почему ты молчишь? — спросила Экийя, ощутив сухость в горле.
— …Я шел с Аскольдом почти до самой ладьи новгородского князя… Неожиданно нас окружили и стали теснить… Я поскользнулся на мокром причале и упал в воду. Поднырнув под причал, я переждал…
— Чего переждал?
— Экийя! Аскольда с Диром…
— Ну? Это вы натравили новгородцев на Аскольда? — поняв все, вдруг резко спросила Экийя.
Она решительно встала с жесткой монашеской постели, резким движением схватила лежавшее на полу платье, быстро надела его и сухо сказала:
— Я хочу видеть убийцу моего мужа!
Она на мгновение закрыла глаза, вспомнив, как много лет назад, во время битвы мадьяр с волохами, ей захотелось увидеть убийцу своего отца… Тогда ей очень хотелось, чтобы ее увидел тот, кто отсек голову ее отцу! А теперь? Ее желания не изменились!
— Никто не может сказать, как он отнесется к тебе! — ревниво напомнил Айлан, встав у нее на пути.
— Я должна решить судьбу свою и сына немедленно! — настаивала на своем Экийя, глядя холодным взором сквозь Айлана. — Он не может убить меня и сына спустя столько времени после…
— Никто не ведает души Новгородца! Надо выждать…
— Нет! Выпусти меня, и я сама предстану перед очами того…
— На тебя будет смотреть не только дружина Новгородца, но и Киев!
— Я знаю их! Я не боюсь ни одного взора…
— После смерти Аскольда! — быстро завершил ее мысль Айлан и с ужасом понял, к чему она стремится. На мгновение у него потемнело в глазах. В ушах послышался странный звон. Они смерили друг друга взглядами.
— Ты все равно не помешаешь мне…
— Я бы назвал тебя своею женой…
— Нет! — сухо отвергла Экийя его предложение.
— Я не пущу тебя к нему! — зло заявил Айлан и так вцепился в ее плечи, что она почувствовала острую боль.
В это время раздался резкий стук в дверь, и они отпрянули друг от друга. За дверью немного подождали: не откроют ли добровольно, а затем стали выбивать дверь. Айлан, лихорадочно надев на себя свой монашеский плащ, не дожидаясь, когда окончательно сломают дверь, открыл ее. Перед ним стояли незнакомые люди, одетые в ратные одежды варяжских воев, и растерянно разглядывали его и Экийю.
— Ты — Аскольдова жена? — спросил наконец один из немолодых светловолосых секироносцев, обращаясь к Экийе, и, метнув взгляд на Айлана, понял все, что произошло в этой узкой клети до их прихода. Взглянув с презрением на Экийю в другой раз, он злобно проговорил: — Тебя хочет видеть мой князь. Следуй за нами.
Экийя похолодела. Вид варяжской рати в доме
Миновав три поворота в узком, длинном коридоре Аскольдова дома, завоеватели вместе с пленниками достигли гридницы киевского князя и всей толпой ввалились в нее.
Экийю подтолкнули к тому столу, за которым обычно восседал на высоком табурете Аскольд, а сейчас на месте ее мужа и владыки Киева восседал другой витязь, и его лицо, одежда и поведение вызывали странные чувства в ее душе. Она пытливо смотрела в его глаза и пыталась определить, какое впечатление произвела ее красота на коварного убийцу Аскольда и нового правителя Киева. Каково будет ее место возле него? Вот загадка, которую она пыталась мгновенно решить, и без улыбки, исподлобья, она стала рассматривать Олафа.
Олаф увидел Стемира и не мог сразу понять, к чему отнести столь знакомое брезгливое выражение друга. Взглянув на красивую женщину, он понял, что перед ним вдова Аскольда, потом перевел взгляд на молодого монаха.
— Давно ты при Аскольде? — спросил Олаф, оценив мускулистую фигуру монаха и его злой взгляд.
— Четвертое лето, — сухо ответил Айлан.
— И что ты делаешь при нем? — спокойно спросил Олаф, почти физически ощущая на себе злость Айлана.
— Должен был служить в храме Святого Илии на берегу Почайны, — хмуро ответил Айлан и добавил: —Так решил Синод Константинополя. В Синоде сочли, что жители Киева охотнее пойдут в храм Илии Пророка, так как Святой Илия похож на словенского бога Перуна.
— Та-ак, — протянул Олаф. — Значит, Царьград считается с настроением словен! А варягов-русичей Царьград не помнит? — жестко спросил он монаха.
— Помнит и чтит! — твердо ответил монах.
— Кого, например? — быстро спросил Олаф.
— Бравалина, правившего Киевом до Аскольда, чтит Гостомысла и знает о Рюрике и его братьях-князьях, погибших в ильменской земле.
— Хорошо, монах, — удовлетворенно проговорил Олаф, выслушав Айлана. — Я подумаю, чем тебя занять, но отвечу тебе сразу: Святовиту и его богам-братьям не изменю и твои сказания о Христе слушать не буду.
Айлан вспыхнул и дерзнул посоветовать:
— Тогда отпусти меня в Константинополь вместе с Экийей. Я был тайным мужем ей.
— Экийя имела двух мужей одновременно? — удивленно спросил Олаф, с интересом разглядывая плачущую Экийю.
— Нет… — в напряженной тишине ответила Экийя. — Я действовала… хитростью, как и ты, Новгородец! Но верь мне, я не была двуложницей, — тихо произнесла Экийя тяжелые слова и выдержала проницательный взгляд Олафа.
Олаф немного помолчал. Эта красавица мадьярка могла свести с ума любого мужчину. Теперь Олаф понимал и Аскольда, и византийского монаха, и любого, кто хоть раз видел Экийю. Олаф перевел взгляд на Стемира, который сумрачно смотрел на Аскольдову вдову. Но ведь она бывшая дочь вождя мадьярского племени! Она, как и Олаф, заслуживает особой доли! Мы, дети вождей племен, должны понимать друг друга с полувзгляда! Олаф еще раз посмотрел на Экийю, на ее бледное, заплаканное, но такое прекрасное лицо и ласково спросил: