Князь Рус

Павлищева Наталья Павловна

– Чему ты радуешься?

– А чего мне не радоваться, коли все у нас хорошо?

Было и впрямь хорошо, Волхов все еще держался в стороне от веси, но любовь Мсты словно отогрела его, стал нормальным голос, отпустил вяжущий по рукам и ногам страх, что власть Чарга вернется, появился блеск в глазах. Они оба не ленились, потому запасов хватало и в этом доме. Но главное – Мста ни на мгновение не оставляла любимого наедине с собой, словно чувствуя, что только так сможет уберечь его. Вместе ходили на охоту, вместе ловили

рыбу, валили деревья, собирали травы, горячо обнимались по ночам, каждую минуту Мста была рядом.

И Волхов успокаивался, не зная, что ему еще многое предстоит.

Но пока они были счастливы!

Когда еще завывали ночами злые метели, занося дома снегом по самые крыши, у Поруси родилась дочь! Старая Ибица придирчиво осмотрела девочку и объявила, что все в порядке, у новорожденной есть все, что нужно для жизни. Когда счастливая мать впервые вынесла малышку к очагу, Тимар, как положено, поинтересовался, как родители хотят назвать дитя, чтобы узнать, согласны ли боги с таким именем.

Рус не успел ответить, первой воскликнула Порусь:

– Полистью!

По тому, как обернулся к ней муж, стало ясно, что Порусь так решила сама. Верно, это право матери выбирать имя девочке.

Родовичи замерли, хотя о Полисти давно не вспоминали, но и забыть не забыли. Люди Рода Первака с удивлением смотрели на новых сородичей, но вопросов не задавали, понятно, что с этим именем было связано что-то необычное…

– А если еще будет, назову Илмерой!

– Пусть будет Полисть, – согласился Тимар.

Так в Роду появилась новая маленькая Полисть, как напоминание о той, погибшей…

Чуть позже Рус смущенно спросил жену:

– С чего ты так?

– Рус, ты любил Полисть, пусть это будет память о ней.

– Но это будет и тебе напоминание.

– Я не забывала Полисть и не ревную тебя к прошлому. Знаешь, Рус, я и тогда любила тебя, только ты меня не замечал.

– И тогда? – с сомнением покосился на жену князь.

Порусь рассмеялась:

– Ты, Рус, слепой и глухой! Я с тебя глаз не спускала от самого Треполя. И теперь не спущу! Ты мой и только мой!

Князь обнял любимую так крепко, как только мог, чтобы не причинить ей боли.

– А ты моя! А дочерей и сыновей у нас еще будет много-много!

Весной родила и Мста. Своего живулечку они с Волховом назвали Желотугом. Всю зиму Волхов упорно держался подальше от родовичей, а Мста постепенно стала приходить все чаще. Но весной они вдруг пришли вдвоем. Сверток в руках у Мсты все объяснил, родовичи собрались вокруг, стали обрадованно интересоваться: кого родили? Но счастливые родители молчали. И только подойдя к Тимару и князьям, Волхов вдруг взял из рук жены малыша, протянул волхву и, блестя глазами, произнес:

– Сын родился. Примите в Род.

Тимар важно кивнул:

– Как назвали?

– Желотугом.

Все

три князя поднялись, шестеро рук приняли от Волхова его драгоценность, чуть подержали и вернули обратно:

– Род принимает Желотуга!

Ни от кого не укрылось, как смотрела на все эти действия Мста, готовая в любой миг броситься на защиту сына, да и сам Волхов глядел не на отца, Руса или Первака, а на спеленатого сына.

Немного позже Словен попросил:

– Внука-то покажите.

Вокруг вдруг сообразили, что Словен стал дедом! Рус глянул на брата и заметил седину в его волосах. Словен заметно сдал за эти годы, пережив крушение своей мечты, но за ним опыт и мудрость лет.

Хотя если бы спросили родовичей, то те бы ответили, что у самого Руса опыта уже не меньше. И все же Словен, как и Первак, был старшим князем, а Рус младшим. Хорошо, что его это не беспокоило, иначе не миновать беды. Правда, и брат с Перваком прислушивались к младшему. Его слово иногда бывало главным.

И снова пришла весна, а за ней лето и осень. Постепенно забывалось страшное происшествие прошлого года, иногда казалось, что это был просто сон.

В новом Роду теперь было много детей, а потому прибавилось забот. Но это приятные заботы, для чего человек живет на этой Земле, если не для заботы о детях? А еще о стариках.

Произошло много радостных событий, но были и грустные. Один за другим умерло несколько стариков, видно, пока шли, это и держало их на свете. Среди умерших был Тимар, который пережил подругу своих последних дней Ибицу всего на полгода.

Тимар, понимая, что ему уже недолго топтать Землю-матушку, исподволь, незаметно готовил Руса к мысли, что взять на себя большинство его обязанностей придется именно князю. Сначала Рус и слышать не хотел, он слишком хорошо помнил, что бывает иногда с волхвами.

– Рус, я не хочу, чтобы ты становился волхвом, это не обязательно. Но ты должен многое запомнить и передать следующим. Подумай, что было бы, не обучи Илмера Порусь? То, что узнали отцы и деды, не должно пропасть, иначе каждое поколение будет начинать все сначала. Ты должен учиться, Рус!

Видя, что князь задумался, Тимар настаивал:

– Я однажды уже говорил тебе, что издревле с богами говорили самые достойные в Роду – князья.

Рус помнил такой разговор. Он тогда был еще совсем молодым и главное, что понял, – князь должен быть достоин!

– Сейчас ты не мальчик, Рус, многое вынес и многому научился, ты должен стать настоящим князем!

– Но у нас два князя, их учи.

Тонкая, словно иссушенная временем рука Тимара легла на запястье князя:

– Я знаю, что наступит день и князем, старшим в своем Роду, станешь ты! Твой Род будет славен в веках, по твоему имени назовут новых людей. Будь достоин этого, князь Рус!