Князь Рус
Шрифт:
Рус смотрел на старого волхва, вытаращив глаза. Тимар уже не раз твердил ему, что именно его Род оставит множество потомков и будет славен, но молодой князь думал, что это все просто чтобы он не забывал своих обязанностей. Но теперь, незадолго до своего ухода в Ирий, Тимару не должно говорить впустую, значит, он действительно в этом уверен?
– Уверен, Рус. И в тебе, и в будущем твоего Рода тоже.
После того разговора Рус с Полистью забрали к себе двоих стариков и все вечера слушали и слушали их наставления. Услышав приглашение перебраться к ним, Ибица сморщилась от нахлынувших слез:
– Рус, а ведь я о тебе плохо
Тот рассмеялся:
– Я знаю. Хорошо хоть не прокляла!
Старуха засмущалась:
– Ты чужой был, а еще… я боялась, что ты погонишь всех старых, чтобы освободить дома для молодых.
Раскатистый хохот был ей ответом. Не выдержав, рассмеялась и Порусь, потом Тимар и, наконец, сама Ибица.
И вот не стало сначала Ибицы, а потом и Тимара. Рус чувствовал себя осиротевшим, Порусь тоже. Вредная старуха оказалась на поверку вовсе не такой уж вредной, просто она желала, чтобы молодые жили по заветам старых, а многое делалось не так!
И снова все накрыло снежным покрывалом… Шла одиннадцатая зима с тех пор, как родовичи покинули берега Непры и вторая после прихода их к Роду Первака. Роды слились тесно, не разберешь, кто чей, но этого и не требовалось.
Славута с такими же, как он, молодыми парнями, едва получившими допуск к охотничьим секретам, отправился к дальнему кряжу, там видели берлогу с большой медведицей. Настоящим охотник может считаться только тогда, когда убьет либо медведя, либо лося. Это не обязательно, зверей не берут просто так, но каждый желал иметь на шее медвежий зуб, либо укрываться лосиной шкурой.
Снег, солнце, легкий морозец, хорошие лыжи и, главное, надежные товарищи – что еще человеку нужно, чтобы чувствовать себя счастливым? Славута был счастлив. Парню шел семнадцатый год, его еще не коснулось молодое томление, когда сердце тянется к сердцу, не накрыла собой волна влюбленности, все было впереди, пока хватало и повседневных забот. Они шли вдоль берега реки, но по верху, чтобы не ломать лыжи на камнях и не снимать их то и дело.
И вдруг Гудок впереди замер. Остальные встали тоже: если остановился ведущий, значит, увидел кого-то, кого нельзя спугнуть. Но парень сделал знак, чтобы спрятались. Свернув в лес, они едва дождались появления самого виновника задержки. Гудок был взволнован:
– Там люди!.. Идут по реке в нашу сторону!
Только тут парни вспомнили, что как раз в этих местах когда-то Волхов напугал чужаков!
– Много?
– Я увидел только двоих.
Решили разделиться, двоим бежать в весь, а троим наблюдать, но в драку не ввязываться.
Славута с Гудком залегли у камней, где когда-то лежал Волхов, а третий, Рядик, пристроился подальше. Если с этими двумя что случится, он тоже метнется в весь сообщить.
Напряженно вглядываясь в даль, парни затихли, стараясь дышать в рукавицы, чтобы пар от дыхания не заметили с реки. Солнце слепило глаза, но они терпеливо наблюдали. Время тянулось невыносимо медленно, Славута уже открыл рот спросить, не померещилось ли Гудку, как на речном льду действительно появились трое. Они шли явно с опаской, оглядываясь на обрыв.
Парни замерли совсем, слившись с камнями. Чужаки остановились, один из них принялся показывать на обрыв и на берег, видно рассказывая о событиях полуторалетней давности. Ясно, значит, привел к богатой веси тех, кто решил рискнуть. Сколько их? Пока трое, а позади?
И вдруг Славута
А чужаки все стояли, разглядывая берег, и, казалось, подходить не собирались. Сбить бы стрелами, да далеко, не убьешь, только попятнаешь. Тот, что показывал, шагнул ближе, потом еще ближе… За ним товарищи. Славута с Гудком налегли на камень. Тот оказался тяжелым, понадобилось немало усилий, чтобы сдвинуть его с места. Зато и летел хорошо!
Все трое чужаков метнулись обратно на реку, в испуге остановились. Только теперь парни пожалели, что не побили их стрелами, уже не достать, а ближе больше не подойдут. Незваные гости долго глазели на обрыв и… вдруг двинулись дальше по реке. Пришлось спешить по берегу, но бесшумно делать это было трудно. И все же они успели добраться до Рядика и изготовить луки.
Сказалась юношеская горячность, им бы выждать и захватить этих троих, а парни решили побить, чтоб больше не совались. Но чужаки не промах, видно тоже охотники бывалые, издалека учуяли опасность, подходить на полет стрелы не стали, снова остановились. Гудку надоело, и он все же метнул стрелу. Попятнал одного, но не убил, все трое бросились обратно.
Бежали споро, пока парни выбрались на лед и бросились за ними, тех уже и след простыл. По оставленным следам от лыж шли не очень долго, чужаки, видно, выбрались на камни и ушли берегом. Сколько ни искали, не нашли. Вся их добыча – брошенный раненым чужаком каменный топор, снова такой же, какие тогда нашли на берегу!
А от веси к ним уже спешили охотники. Выслушав объяснения, принялись обследовать все вокруг, но поземка быстро перемела следы. Сколько ни искали, никого и ничего не обнаружили. Было ясно, что те трое приходили на разведку.
Снова наступили дни тяжелых раздумий. Если вернулись, значит, придут еще. Не зимой, когда двигаться без лодок трудно, а весной, когда откроется вода. Придут большим числом, нападут, и защищаться от них будет трудно.
Рус размышлял. В Треполе было мало земли, пришлось уйти, чтобы не бороться со своими же сородичами за каждый клочок травы. Они ушли. Но, пройдя столько верст, забравшись, казалось, в самую далекую даль, где дальше только снега и льды, снова вынуждены уходить. Здесь достаточно места, богатые леса прокормят всех, только трудись, не жалея себя. Но нашлись те, кто трудиться не желает, а норовит отобрать у других, лишив их крова, а то и самой жизни.
Есть ли такие земли, где живут мирные, не знающие оружия люди? К чему биться, если можно, как они с Перваком, жить дружно?
Конечно, можно быть всегда настороже, выделив родовичей, которые больше не будут ходить на охоту, а станут только следить за рекой, ждать нападения, будут готовы защитить Род. И это должны быть самые сильные, других просто перебьют люди с топорами, Первак прав, такое оружие создано только для убийства.
Но если самые сильные будут только стеречь покой, то кто же будет кормить самих охотников? Кто убьет зверя, наловит рыбы, построит жилища для остальных? Род быстро разделится на тех, кто воюет и кто охотится. Что будет тогда с самим Родом?