Князь Стародубский
Шрифт:
— Забавно было смотреть на вас, — прикалывался старый, после приветствий и объятий, — насмеялись до колик. Но знаешь, у меня глаз замылился, каждый день видел, как он растет, а недавно ездил в Стародуб, вернулся через две недели и замер так же, как и вы.
— Зодчие и артель уплыли месяц назад. Остались грек и немец. Пьяницы и схизматики. Пол погреба в усадьбе осушили. Владимирцы обещали в следующем году закончить отделку. Я им положенное заплатил. — Продолжал делиться новостями боярин. — Уплыли довольные. У них заказов сейчас на десять лет вперед. Все,
— Кнутович, давай я закончу с походом, всех распущу и поговорим?
— Управляйся, князь. — Усмехнулся Дружина.
Нашел взглядом Илью, подозвал.
— Это крестнику, будут вместе расти. Псина быстрее, само собой, станет защитником. — Вручил щенка витязю.
Тот попав в лапы богатыря тут же цапнул его за палец и стал грызть.
— Ого! — Восхитился Муромец. — Настоящий воин.
— Добычу и подарки эмира тащите в усадьбу, — приказал своим парням, — потом до завтра свободны. Расслабьтесь, но все серебро не пропейте и лагерь не сожгите.
Те довольно заржали и потащили тюки на гору.
— Ладьи в сараи затягивайте, посмотрю завтра, — обратился к старшине моих ладейщиков, — как ударят морозы, начинайте заготавливать и сушить древесину. К следующему походу мне нужно 25, а лучше 30 ладей.
— Что ты, князь! — Испугался тот. — К лету не успеем!
— Летом мы никуда не пойдем, так что у тебя есть полтора года.
Забрав у девчонок корзинку с оставшимися щенками, самих лекарок отпустил в лагерь.
— Ну что бояре, попируем?
— А то как же! — Хором ответили Дружина и Федор.
В усадьбе меня ждало письмо от Великого князя, запечатанное.
— Гонец сказал, что это не срочно. Так что не открывали, ждали тебя. — Объяснил старый.
— Давно гонец был?
— Две недели назад.
Значит еще подождет, не к спеху.
— Что в лагере?
— Твой Петр гонял их на учения, два раза, в июне и в октябре. Все целые вернулись. Витязей и кметей посылал, попугать, по его просьбе. — Улыбнулся Дружина. — Говорит, что обучает новеньких. Всего в лагере уже 1200 душ, это без тех, кто с тобой ходил. Шесть сотен гривен в месяц уходит на круг! Можно год большую дружину содержать.
— Где ты найдешь дружину? — Возразил я. — Витязи, не чьи, по дорогам толпами не шляются. А сколько с девок и трактиров серебра возвращается?
— Когда как, — ответил Федор, — иногда 50 гривен за месяц, иногда больше.
— Надо придумать еще какую-нибудь замануху для войска, чтобы тратили серебро, да в мой карман. — Задумчиво произнес я.
— Зодчие сказали, что в следующую осень можно будет переезжать в замок. Весной они заготовят черепицу, покроют все крыши. Сейчас дранка там. Доделать нужно печи. Колодец твой немец выкопал, я смотрел, вода есть. Но он сказал, что надо бы его переделывать, что-то ему не нравится. Притащил несколько плотов с горой булыжников откуда-то и посадил слобожан обрабатывать, показал как. Говорит для двора в замке. Платит им по куне
— Молодец, немец! Пусть стучат, заплатим. Что в Стародубе?
— Григорий, тиун и Ингварь разругались в пух и прах из-за деревеньки. Она на острове, на реке. Один говорит моя, другой князева. Разговаривают сквозь зубы, но делу это не мешает, работают сообща. Хотя я посмотрел, как молнии среди них проскакивают и испугался даже. — Усмехнулся Жданович.
— Что за деревенька?
— Рыбачья артель там живет, три двора. На городской рынок свежую рыбу поставляют, каждое утро. Зажиточная. Остров высокий, хоть и не большой, не затапливает. Есть и поля, и огороды.
— Ладно, разберусь. Что еще?
— На все поместья, не розданные, уже есть желающие. Сидят в Стародубе, тебя ждут. В основном, кмети с юга. Но есть и местные, с Владимирских земель. Одно поместье уже освободилось. Владелец, молодой суздалец, сильно простыл на охоте и помер. Детей у него нет, так что вернулось тебе. Выходит, что 54 помещика уже есть, 45 ждут крестное целование.
— Пока река не встала, нужно ехать в город. Думаю, придется собирать в феврале всю помещичью конницу, наших витязей, кметей и проводить совместно с пехотой учения. Сдается мне, что Великий князь нас в поход зовет. — Кивнул я на пока не распечатанную грамоту.
— Куда? — Хором спросили бояре.
— В моем мире ходили на Михаила Черниговского, под Козельск.
— Чем закончилось? — Поинтересовался Дружина.
— Ничем. Потоптались под Серенском да и помирились. Проведем учения и в начале марта, полагаю, прогуляемся до черниговских земель.
— Так может в походе и потренируемся?
— Да ну, позорится еще. У меня в пехоте много новеньких, да и помещики не знают, что от нее ждать, в отличии от наших кметей и витязей. Те то каждые учения с ними. Пусть проведут слаживание не в боевых условиях. Что в этом году с урожаем?
— Лето дождливое было, урожай похуже, чем в прошлом году. С тех полей, что засеяли твоим зерном, собрали не плохо, а с иных по-всякому. Где-то так себе, а кое-где и совсем ничего. Овощей же много с огородов. Всю соль выгребли из усадьбы, когда капусту и огурцы квасили. Грибов мало было, зато малина хорошо уродилась, крупная. Но не сладкая. Твои лекари всю ее забрали себе, старики говорят, что зима холодная будет, вот они и готовятся твое воинство от простуды лечить. Меду тоже мало.
— Что по торговле?
— Новгородцы, которых ты привечаешь, приплывали три раза. Выдал им по твоему списку, частями. Серебро все с них получил. Другие тоже наведывались. Были черниговцы, хотели хрусталь и стекло. Взяли все, что предложил. Булгары приплывали только один раз, говорят, что большая война в степи, торговать стало опасно. Монголы их обижать не разрешают, но случается всякое, кое-кто, из их братии, сгинул с концами. Стародубские торговцы тоже прибегали. Тех в основном специи и соль интересовала, торгуют по мелкому, в самом городе или по погостам.