Князь Святослав II
Шрифт:
Огорчило Оду и то, что Янке больше понравился Глеб, а не Олег.
Для своих четырнадцати лет Янка была необычайно серьезна и, судя по отдельным высказываниям, умом пошла в мать. Помимо этого девушка унаследовала от матери-гречанки стройность телосложения, оливковый цвет кожи и красиво очерченные губы. В остальном она пошла в отца-русича. У нее были темно-синие глаза с поволокой, пышные золотисто-русые волосы, расчесывать которые доставляло Вышеславе огромное удовольствие. Когда Янка расплетала свою толстую косу, то могла закрыться волосами до самых икр как плащом.
Янка очень льнула к Оде и все выспрашивала у нее про Глеба. Ее желание
Однажды Ода, оказавшись наедине с Олегом, напрямик спросила его, нравится ли ему Янка. Что двигало ею? Ода не смогла бы ответить на этот вопрос, но ей почему-то хотелось сблизить синеглазую дочь Всеволода именно с Олегом. Ода чувствовала своим женским чутьем, что Олег, в отличие от Глеба, способен на более приземленную страсть к женщине и не будет витать в облаках возвышенных чувств. Евангельский взгляд на семейные отношения не очень-то устраивал Оду. И она, как женщина женщине, желала Янке полноценной земной любви с ее будущим мужем.
Олег искренне ответил мачехе, что Янка ему не по сердцу. При этом он столь выразительно посмотрел на Оду, что в груди молодой женщины разлился жар и приятная волна прокатилась по всему телу. Заметив перемену в лице мачехи, Олег поспешил уйти и весь оставшийся день старался не показываться Оде на глаза.
Ода была благодарна Всеволоду и Анастасии за покой, установившийся в ее душе с их приездом. Она была почти счастлива, забыв на время про свои печали и не подозревая о жестком ударе, уготованном ей судьбой.
– Ну что же, милая моя, - обратилась как-то к Оде Анастасия, когда обе женщины сидели за пяльцами, - Прощеное воскресенье мы со Всеволодом провели у вас в Чернигове, чем остались весьма довольны. Теперь ждем вас с детьми на Светлое Христово Воскресенье [78] к нам в Переяславль. Приедете?
– Я с превеликой радостью побывала бы у вас, - призналась Ода, - да только Святослав вряд ли на Пасху поедет в Переяславль. Как растают снега, он намеревался опять идти с дружиной до Тмутаракани.
[78] Светлое Христово Воскресение - Пасха.
– Так ведь Ростислав-то умер, - растерянно сообщила Анастасия.
– Разве Святослав ничего тебе не сказывал?
Ода похолодела и глядела на Анастасию остановившимся взглядом. Услышанное не укладывалось у нее в голове. Нет, этого не может быть!
– Видно, муж твой запамятовал, - между тем продолжала Анастасия.
– Катепан херсонесский побывал в гостях у Ростислава и отравил его, подмешав яд в вино. Случилось это еще в конце января. Ростислав же умер не сразу, а на восьмой день. Катепан, вернувшись в Херсонес, не таясь, стал повсюду говорить, что скоро отправится Ростислав на тот свет, чем себя и выдал. Когда Ростислав и впрямь преставился, херсонесцы испугались гнева русичей и побили того катепана камнями. Всеволоду в Переяславль весть эту принес один греческий купец.
Анастасия умолкла, заметив, как побледнела Ода.
Неимоверным усилием воли Ода заставила себя справиться с волнением.
– Может быть, этот слух пустой?
– спросила она.
Она была готова осыпать Анастасию золотом, лишь бы та согласилась
Гречанка разочаровала ее, качнув своей красивой головой и произнесла со вздохом:
– Я бы многое дала за то, чтобы это было неправдой. Ростислав был такой милый! Он называл меня «синеокая пава» и так почтительно целовал при встречах и прощаниях, словно стеснялся проявлять свои чувства. Я не раз подсказывала ему взглядом, что со мной он может быть и посмелее. Он хоть и доводился мне племянником, но был моложе меня всего на четыре года. Разве думаешь о каком-то там родстве, когда рядом такой красивый молодой витязь. В такие моменты думаешь совсем о другом, пусть это и грех.
– Анастасия посмотрела на Оду с подкупающей доверительностью, оставив ненадолго пяльцы.
– Не поверишь, я жутко завидовала Ланке, которой так повезло с мужем. Сколько ночей я не могла заснуть, думая о Ростиславе. Я все время ждала встречи с ним и одновременно боялась его видеть. Порой один взгляд или случайное прикосновение его руки пробуждали во мне желание отдаться ему. Я сгорала от стыда. Мне казалось, это заметно всем окружающим и только Ростислав ничего не замечает.
– Анастасия печально вздохнула и вновь взялась за пяльцы.
– Бедный Ростислав!.. Несчастная Ланка!..
– тихо промолвила она.
Ода слушала Анастасию со смешанным чувством изумления и ревности.
«Так вот ты какая «неприступная греческая богиня»!
– подумала она.
– Выходит, не столь уж ты неприступна».
«Неприступной греческой богиней» за глаза называл Анастасию Святослав, который как-то под хмельком признался боярину Перенегу, не подозревая, что его слышит Ода, что он «не прочь бы помять дивные перси и бедра Всеволодовой супруги». Но тут же посетовал, мол, «приступу с этой стороны нет никакого».
Воцарившееся молчание было недолгим.
– У тебя что-то было с Ростиславом?
– не глядя на Оду, тихо спросила Анастасия.
Ода поняла, что чем-то выдала себя, и, не желая на откровенность подруги отвечать недоверчивой холодностью, призналась:
– Было… Один раз.
– Счастливая!
– прошептала Анастасия.
Ода бросила на нее удивленный взгляд. Она не поняла, какой оттенок прозвучал в этом единственном слове, беззлобной зависти или скрытой неприязни.
– Мне казалось, что у тебя все благополучно со… Всеволодом, - промолвила Ода.
– Он так сильно любит тебя! Не то, что мой Святослав.
Анастасия помолчала, потом недовольно бросила:
– Знала бы ты, как мне надоел этот ревнивец!
И снова Ода была изумлена и ошарашена, перед ней будто сидела не Анастасия, а совсем другая женщина.
– Всеволод не дает мне повода для блуда с другим мужчиной, он любит меня, не притесняет, блюдет свое тело от других женщин, каких только красавиц я ему не подыскивала!
– с какой-то обреченностью в голосе молвила Анастасия.
– Он жаждет на ложе только меня, что и доказывает мне ночью и днем.
– И днем?
– невольно вырвалось у Оды, которая и ночи-то далеко не все проводила со Святославом.
– Да, дорогая моя, - ответила Анастасия с брезгливой усмешкой.
– Это у вас в тереме я отдыхаю, а у себя в Переяславле муж мой иной раз по нескольку раз на дню срывает с меня одежды. Дивлюсь я его ненасытности! Был один человек, с кем и я хотела бы вот так же грешить и денно и нощно, но и тот умер. Потому и завидую тебе. Ты хоть раз да вкусила счастья!
Печаль по Ростиславу еще больше сблизила Оду и Анастасию.