Князь Владимир. Книга 2

Никитин Юрий Александрович

— Мстит, это точно. Они народ мстительный.

Блуд сперва ерзал, не успевая вставить слово, да и надо дать выговориться, выказать уважение. Потом ощутил безнадежность, чересчур крепко бояре укрепились в своем убеждении, что новгородский князь родом из жидовского племени. А для них этого хватит, чтобы не пущать его кормиться на киевский стол.

Потом внезапно пришло озарение. Бояре как раз выдыхались, изничтожив новгородца под корень, растоптав его и растерев как плевок по земляному полу. Блуд кашлянул:

— Во-во, это вы в самую точку! Что значит, светлые головы… Если он к тому же еще и жидовин, что нам еще?

Бояре

ощетинились. Блуд ощутил на себе враждебные взгляды. Вяз сказал предостерегающе:

— Заговариваешься, боярин!

— Давайте говорить как мужи, — лениво ответил Блуд. — Для нас что главное? Чтобы князь восстановил наши боярские вольности. И чтобы блюл старые обычаи отцов и пращуров. Ярополк уже принял чужую веру из Рима, насаждает вокруг себя латинян. Уже ты, Вяз, отстранен от поставок в Киев, это делают два торговца из Рима, уже наших богов мало-помалу теснят с Подола… А что новгородец? Да жидовины больше нас ненавидят христиан! Ведь Христос — это тот иудей, который предал свой народ, своих богов, внес раскол! Все первые христиане были предатели своего народа, как и его двенадцать, или сколько их там было, апостолов! Ни один иудей не примет учение Христа! И другим не даст, если сможет.

Его слушали с открытыми ртами. На лицах было недоверие, но Блуд уже видел заблестевшие глаза. Его слова пока что лишь расшевелили их заплывшие жиром мозги, но там уже медленно рождаются новые идеи.

— А на кого, — спросил он, возвысив голос, — новгородцу опираться, как не на нас? Иудеев не так уж и много на Руси, да и не больно охочи браться за оружие! Они крови не выносют, даже коров и гусей так бьют, чтобы крови не видеть. Без нас новгородцу не только власть не взять, а что важнее — не удержаться! И более ревностного защитника обычаев русских нам не найти.

— Почему? — спросил тупо Вяз.

— Да потому что вера славянская добра. Всех приемлет! Приходи к нашим богам или приходи со своими богами, ставь в русское капище своего бога рядом с нашими! А вера Христа — злая, ревнивая. Их бог не терпит чужих. Только ему кланяйся и никому еще. Пока что иудеи Любеча, как и в других русских городах, защищены, молись кому хошь, а вера Христа всех согнет в бараний рог, ткнет рылами к подножью креста. А кто пикнет, тому и голову с плеч! А иудеям — в первую очередь!

Он смотрел в потемневшие лица. Задумались. Еще не верят, но старые головы не решают сразу. Повертят так и эдак, поймут. И отыщут общие интересы.

Из Киева пришли волхвы, бродили по стану новгородцев. Владимиру доложили, что старичье склоняет дружинников повязать его, незаконнорожденного, отдать Ярополку, а тот, законный великий князь Руси, милостиво простит им вину.

Владимир дергался, волхвы стоят над войнами, им вредить покон не велит, но что-то делать надо. Не успел продумать до конца, как за пологом шатра раздались громкие голоса. Владимир узнал и голос Тавра. Потом воевода распахнул полог, вежливо, но настойчиво впихнул двух волхвов. Одного Владимир узнал — Богой, древний старец, он еще князя Олега помнит, князя Игоря держал на коленях, его бабку Ольгу учил грамоте.

В голове моментально явилась картинка как и о чем говорить, он тут же встал навстречу, поклонился земным поклоном:

— Благодарствую богам нашим, Сварогу и Яриле, что позволили мне подойти к Киеву, святому месту земли дедов наших… и поцеловать руку славному Богою, ревностному защитнику покона дедов наших и веры русской!

Он почтительно

поцеловал сухие пальцы Богоя. Тот крякнул, что-то проглотил, явно нес в клюве нечто ругательное, а теперь по-старчески не сразу мог найти другие слова.

Тавр молча сверлил глазами спину волхвов. В его взгляде, брошенном на него, князя, Владимир уловил одобрение. В шатер вошли Панас, Войдан, Стойгнев.

— Ты…— сказал наконец Богой грозно, — пошто смуту на Руси сеешь? Пошто кровь русскую льешь? Тебе надобно склонить выю перед великим князем, он старший…

Владимир сказал быстро, перебивая волхва, но так, чтобы выглядело как будто соглашается:

— Ты прав, ты прав, мудрый защитник и блюститель устоев! Негоже лить кровь, негоже идти брат на брата… Но, по правде сказать, старший-то из всех троих братьев я, Владимир! А первую кровь пролил Ярополк, убив своего родного и по отцу, и по матери брата… Но забудем распри. Что жизни человечьи, когда дело касается богов? Взгляни, Богой, на мой лагерь! Ты видел где-нибудь в нем крест чужого бога?

Богой смотрел угрюмо. Второй волхв, намного моложе, пугливо оглядывался на грозных воевод с одинаково угрюмыми лицами.

— Я еще не видел весь лагерь, — сказал Богой наконец.

— Тебе покажут, — заверил Владимир. — И ты увидишь только наших русских богов! Я не Ярополк, который принял чужую веру, чужих богов, взял себе в жены греческую монахиню, как будто наши женщины не самые сладкие на всем белом свете! Хуже того, он наши святыни попрал!

Среди воевод пошел грозный ропот. Вера славян была доброй: ежели кому-то люб чужой бог, можешь и ему поставить столб, молиться, петь хвалу, приносить жертву, увивать лентами. Но Ярополк выбрал себе злого бога, который любит только себя, а остальных богов боится и ненавидит. Принявший его, должен изгнать других. В самом городе Ярополк еще не теснит русских богов, не решается, но в своем тереме, как слышно от его челяди, уже Христос на главном месте, а остальных богов потихоньку выносят, рубят и жгут в печи на кухне. Даже его своевольная бабка Ольга, тайно принявшая веру Христа, не решалась на такое надругательство!

— А ты крепко стоишь за… русскую веру? — спросил Богой подозрительно.

Владимир вскинул обе руки кверху:

— Пусть поразят меня боги громами и молниями… пусть я буду ввергнут в подземный мир к Ящеру… пусть я покроюсь неизлечимой коростой, если, взяв Киев, не сожгу в тот же день все христианские святыни и не поставлю на главной площади большое новое капище! Там я принесу богатую жертву нашим русским богам!

Богой смотрел исподлобья, но в глазах заблистали жадные огоньки. Молодой волхв, его подручный, смотрел на Владимира с надеждой.

— Мы сейчас говорим не о войне, — сказал Владимир уже мягко. — Воюют князья, а вы, волхвы, печетесь о благе народном. Это мы деремся за сиюминутное, а вы — говорите с богами! Вы стоите за веру отцов наших, за нерушимый покон. Так за кого же из нас двоих стоять вам, волхвам?

Богой покачал головой. Голос был упрямым:

— Мы — за справедливость. За правду.

— А правда всегда на стороне простого народа, — сказал Владимир. — Это Ярополк, да еще его бояре, приняли чужую веру. А народ русский молится своим богам. Все кияне чтят Сварога, а не какого-то там Христа или Бахмета. Кияне — сила. Пока что помогают Ярополку, он-де законный князь, а я, мол, насильник… Но законный князь тот, кто не предает землю и народ русский, а служит им!