Князь Владимир. Книга 2

Никитин Юрий Александрович

Владимир дернулся, будто ощутил острие ножа между лопатками. Глаза стали подозрительными:

— Откуда знаешь про Блуда?

— У нас есть уши, — сказал Гамаил скромно.

Войдан спросил удивленно и настороженно:

— А что с Блудом?

Глаза Тавра сузились в подозрении, но лицо осталось неподвижным. Владимир сказал поспешно:

— Да это так… мы с Гамаилом старые времена вспомнили.

Глаза Гамаила хитро блестели. Поймал-таки на том, что знал больше, чем доверенные воеводы. Владимир сказал досадливо:

— Ладно,

Гамаил. Поможете или не поможете, это все одно не повлияет на мое отношение к городу и к вашей общине. Пусть живет и торгует как и ляшская или исламская. У нас все боги стоят вровень!

Он еще не знал, что уже сейчас, вот этими словами, закладывал краеугольный камень своей политики на годы.

Но Гамаил, похоже, чуял.

Глава 12

Поздно вечером в покои Ярополка пришел Блуд. Усталый, чем-то раздраженный, коротко поклонился великому князю, неприязненно взглянул на Юлию.

— Говори при ней, — велел Ярополк.

— Дело ратное, — буркнул Блуд.

— Она знает разные дела.

Блуд заколебался, явно говорить не хотелось, но перемог себя:

— Земское войско разбежалось… Твои дружинники гонят ополченцев на валы, но те утекают как вода меж пальцев. Отзови дружину! Пусть сражается, а не шастает по Оболони, Подолу, Предградью…

— Они собирают народ на оборону!

— Не собирают, а сгоняют… А с такими оборонцами как бы не проснуться в захваченном новгородцами городе.

Ярополк ощутил как его обдало холодом:

— Но дружинников у меня не так уж много. Я говорю о надежных, из старшей дружины.

— Лучше мало да лучше. Неспокойно, княже. Надо удвоить стражу у Жидовских ворот, а у Ляшских держать целый отряд. По ночам посылать стражу вдоль стен. Стеречь все опасные места.

— Ждешь ночного приступа?

— Хуже, — отрезал Блуд, он люто зыркнул на Юлию. — Кияне могут где-нибудь снять оборону на стене! А то и того хуже — открыть ворота. С каждым днем наша оборона слабнет. Владимир лют! Ворвется, никого не пощадит. С меня шкуру спустит и соломой набьет, тебя тоже казнит страшно…

Юлия вскрикнула пораженно:

— Брата?

Блуд оскалил зубы в волчьей усмешке:

— А чем мы хуже Царьграда?

Юлия с неудовольствием отвела взор. Губы ее оскорбленно поджались. Грубый воевода не упускал случая напомнить, что из Царьграда на Русь пришло больше грязи, чем света. Да и свет ли их новая вера в Христа — это еще надо посмотреть, а вот цареградское лицемерие, коварство, интриги, заговоры — это из Царьграда, на Руси такого отродясь не бывало!

— Да уж, этот изверг своего не упустит, — согласился Ярополк. Он зябко передернул плечами.

— На мир надеяться трудно, — подтвердил Блуд. — Он не забыл, как вы с братом над ним измывались! Объедки швыряли, собак натравливали… А как его пороли по твоим наветам? Сам палец прищемишь, а на него свалишь. Если я это помню, то уж он, безвинно поротый, не забудет вовек.

Ярополк в бессилии развел руками:

— Что

я могу теперь? Детство не вернешь. Только и то, что Господь велит прощать врагов.

Во взгляде верного воеводы промелькнули странные искорки:

— У него другой Господь… А тот велит: око за око!

Юлия дернула за шелковый шнур. Появился гридень, поставил на стол амфору с вином. Блуд отрицательно покачал головой. Ярополк подал ему чашу, сам налил. Блуд кивнул, выпил. Юлия поджала губы. Их взаимная неприязнь была у всех на виду.

Блуд со стуком поставил пустую чашу на стол:

— Княже, готовься уходить из Киева.

Ярополк подскочил, едва не опрокинул стол. Глаза великого князя налились кровью:

— Что?

— Готовься уходить из Киева, — повторил Блуд бестрепетно. — В Киеве неспокойно. Город нам не удержать, если кияне станут на сторону этого новгородца. А они уже почти на его стороне. Если велишь, я пойду готовить людей.

Ярополк рухнул на лавку, в отчаянии обхватил русую голову. Руки у него были крупные, ладони широкие, как у Святослава, только не такие темные от солнца как у его отца.

— Ку…да?

— В Родень, — ответил Блуд с твердостью с голосе. — Там соберем все силы. Свои и земские. Дождемся помощи от печенегов, они придут радо: ты им немало наших земель отдал! Туда и ромейские войска прибудут, хотя, по правде сказать, у меня нет на них надежды…

— У меня тоже, — признался Ярополк. — разве что на печенегов… Пошлю к ним гонцов еще. Не за меня, так за себя должны сражаться! То, что пожаловал я, Владимир отберет.

Блуд кивнул:

— Только на них и надежда. Когда тонешь, и за змею схватишься, не токмо за печенега!

Снова в его темных, как вода лесного болота, глазах промелькнули странные искорки, а в голосе Ярополку послышалась хорошо укрытая издевка. Ладно, сказал он себе угрюмо. Дайте только выбраться из этой междоусобной войны, я вам всем припомню кто как кланялся в трудные времена!

Тавр тихонько проскользнул в шатер к Владимиру, кивнул успокаивающе гридням, что и здесь мерили его подозрительными взглядами, а руки держали на рукоятях ножей:

— Княже, проснись…

Он легонько тронул Владимира за плечо. Тот поднял голову от стола, за которым спал сидя, затуманенные сном глаза сразу стали ясными, блестящими, как горючий камень:

— Есть вести?

— Блуд передал через Кременя, что Ярополк готов бежать из Киева.

— Куда?

— В Родень.

— Так-так…

— Блуд считает, что не стоит мешать ни бегству из Киева, ни входу в Родень.

— Сам не дурак, понимаю. А какие резоны привел он?

— Ярополк уйдет со старшей дружиной, а та будет драться за князя отчаянно! Вспомни, кто в твоем войске. А у Ярополка — лучшие витязи земли Русской! Богатыри, с которыми победоносный Святослав ходил на хазар, болгар, ромеев. Этих, закаленных и прошедших огонь и воду, нам просто не одолеть в открытом бою.