Князь Владимир. Книга 2
Шрифт:
— Нам бы такого воеводу… А то сам в шатре, а нас как собак на площадь… Только что не гавкаем.
— Мне бы хотелось поговорить с ним, — бросил Ингельд.
Он видел, что воин не желает распускать язык. А что так о своем воеводе без почтения, то за насмешкой звучит скрываемая любовь
— Ну, он уже отдыхает. Впрочем…
Он пошел, не оглядываясь, а Ингельд, сделав первый шаг, краем глаза заметил, что еще двое молча поднялись и пошли сзади. Воевода в самом деле был матерым
Воевода, уже раздетый, сидел на ворохе шкур и одеял. Молодой гридень с силой разминал ему ступни. Вены вздулись синими узлами, как бывает только у людей, живущих тяжелыми переходами. Молодая девка терла ему толстую шею крапивой. Воевода был красен как вареный рак.
— Челом тебе, воевода, — сказал ярл бодро. — Тебя приветствует Ингельд, зять конунга Олафа Кровавая Секира! Ты с войском расположился прямо перед моим теремом, напугав моих людей, и расставил стражу по всем окрестным улицам, словно хочешь напасть на нас!
Лицо воеводы было страшно изуродовано шрамом, что тянулся наискось с виска через бровь, развалив щеку пополам, опускался через разрубленные губы на чисто выбритый подбородок.
— Челом и тебе, — ответил он хриплым голосом, — Кто провел жизнь в походах в чужих странах, тот и дома ставит караулы. Это спасало жизни моим людям в Хазарии, в землях ясов, касогов, булгар…
— Ты воин великого Святослава? — догадался Ингельд.
— Я и у него был воеводой. Зовут меня Панас.
— Челом тебе, настоящий… Я был рад увидеть тебя. Расскажу в Свионии о знакомстве с тобой.
Он поклонился и вышел. За порогом воины встретили настороженными взорами. Молча проводили ярла от шатра через всю площадь. Дальше Ингельд пошел один. Даже вздрогнул, когда рядом в тени неслышно возник Рольд.
— Ну что?
— Ничего…
— Они не уйдут?
— И спать не лягут, — прошипел Ингельд в бессилии. — За что боги отвернули от нас свои грозные лица? Разве мы не приносили кровавые жертвы? Не зарывали в землю кувшины и сундуки с золотом?
— Утром эти шипоголовые уйдут! — напомнил Рольд.
Ингельд провел дрожащей рукой по лицу. Его трясло, лицо было бледным как у мертвеца. Наконец он овладел собой:
— Ты прав, мой будущий верный ярл… А мы своего не упустим!
— Людей трудно держать еще сутки в узде, — напомнил Рольд озабоченно. — Хотя Киев того стоит!
— Объясни, что на площади люди самого Святослава Благородного. Они отважны как львы, но осторожны и хитры как лисы. Они видят на длину копья в землю, их не провести. А их к тому же втрое больше! Иди и ты спать, мой доблестный друг.
— А ты?
Ингельд смотрел поверх головы Рольда. Голос был странным:
— Кому-то
Глава 18
В горницу быстро вошел Тавр. Владимир вздрогнул, вскинул голову. На щеке пламенел глубокий рубец от булатного браслета на запястьи. Минутка дремы, которую выкроил под утро, растянулась на час…
— Что еще? — спросил он хрипло.
В черных глазах метнулся страх, а пальцы потянулись в угол. Там, прислоненный к стене, стоял длинный меч в простых ножнах.
— Варяги, — ответил Тавр.
— Бесчинствуют?
— Еще как! Грабят, жгут, убивают жителей, насилуют девок.
Он тяжело опустился рядом на скамью. Лицо его было от усталости серым и обрюзглым. Владимир спросил настороженно:
— С моей дружиной еще не сталкивались?
— Нет.
— Это хорошо.
— Но киян грабят нещадно. Где пройдет варяг, там тянется кровавый след.
Владимир буркнул равнодушно:
— Город только что взят. Как иначе? А что там с Панасом?
— Едва-едва успел. Как ты и велел, перебросил дружину верных тебе северян прямо к детинцу. Сейчас перекрыты все входы-выходы к твоему и десятку других боярских теремов. Хотя, думаю, тут ты остерегаешься зря…
Владимир зыркнул очами, покраснел от гнева, но перевел дух, смолчал. Тавр с любопытством смотрел, как молодой князь умело смиряет свой необузданный нрав.
— Пора, — сказал Владимир наконец, — пора с варягами кончать.
— Как?
— Не так, как собираются они.
— Княже… Ты не чересчур подозрителен?
— А с какой стати Ингельд сегодня велел киян не трогать?
Тавр хмыкнул:
— Так они и послушались!
— Больше половины почему-то послушались. И собрались на ночь в его тереме. Весь двор забили как сельди в бочке. А чем он сумел их сманить?
Тавр внезапно стал серьезным:
— Если викинг отказывается от грабежа, то лишь для еще большего грабежа. Верно, сегодня ночью впервые не затевали драк, не напивались. Я проверил! Мои люди наблюдают за двором Ингельда с трех сторон.
Владимир стиснул кулаки. В усталых глазах с красными белками блеснула злость:
— Я сам не красна девица, много во мне обид и ярости, но перед викингами я вовсе овечка! Это сила темная, звериная. Это волки зимой, у них сила туров, а драчливость псов! Ладно, боярин… Говорлив я стал к утру. Не к добру это. Где большая дружина?
Тавр раздраженно дернул плечом:
— Со всем новгородским войском! Разбрелась по Предградью. Отдыхают от войны, бражничают.
— Эх! Не мужи… Где вы, витязи Святослава? А малая?