Князь Владимир. Книга 2
Шрифт:
Владимир буркнул насмешливо:
— Ты о волхвах? Ишь, богочеловеки…
— Богочеловек способен понять человека, ибо сам еще человек, но уже знает, как стать богом, ибо уже малость и бог… Это некоторые из волхвов, они называют себя Тайными, эти волхвы знают, как пройти из хробака в навозе до красивого крылатого жука.
Владимир ощутил, как от усилий разогревается череп. Хлебнул холодного меду, Сувор принес прямо из погреба, спросил сумрачно:
— И что хотят Тайные Волхвы?
— Возвышения человека.
— Как?
— Приобщения
— Как? — повторил Владимир раздраженно. — И я этого хочу. И Мешко хочет, который собирает войска на нас. И германцы, что захватывают наши земли. Но что надо делать на самом деле? Строить или сжигать города, разделять или смешивать народы, изгонять соседей с их земель или отдать им свои?
— Это все дороги хробака.
— Ого! Значит, искать внутри себя?
— Только.
— Старая вера?
Борис покачал головой:
— Ты что-то знаешь о ней?
— Поклонении Табити или Дане? Слыхивал, что где-то в лесах все еще есть их тайные капища. Мир меняется медленно. Я умел слушать, Борис. Еще в детстве мне один старый волхв нарассказывал всякого…
Борис поднял голову, Владимир удивился выражению боли и понимания в обезображенном лице:
— А я недавно узнал о Тайных Волхвах… И сперва решил было, что вся правда только у них. Но, знаешь, у меня нет такого стада баб, как у тебя, значит, есть время подумать, помыслить… Что поклоняться Дане, чья сила уже ушла? Что поклоняться и Сварогу, чья сила когда-то уйдет? Боги бессмертны, но и они уходят в небытие, когда им перестают поклоняться. Народ пусть строит капища временным богам, как и строил, но умные люди должны знать о другом боге…
Владимир зябко повел плечами. Внезапно показалось, что стены исчезли, он словно завис в звездной ночи, когда под ногами нет опоры, а руки хватаются за пустоту.
— О ком ты?
— Некоторые из нас на самом деле тайно поклоняются Великому Незримому, имя которого неведомо. Это он дает нам временных богов: Сварога, Даджь-бога и других, он же дает желтолицым Будду, арабам — Аллаха, иудеям — Яхве, христианам — Иисуса, ибо эти временные боги… да-да, временные! все же способны превратить хробаков в лежунов…
— А лежунов в крылатых? — спросил Владимир жадно.
Борис невесело усмехнулся:
— Век богов долог. Один день бога — тыща наших лет! Смирись, что ни при твоей жизни, ни при жизни твоих внуков, люди еще не станут вровень с богами… Но без нашей части работы и далекие потомки не обретут крылья.
Владимир вздохнул так тяжко, что в приоткрытую дверь заглянул Кремень. Оглядел волхва подозрительно, он подозревал всех, кто ходил к Большая часть капища отведена для всех свободных. Малая же пойдет под
— Странные и печальные вещи говоришь, — сказал Владимир наконец. — Пей мед, на ста травах настаивали!
— Княже, ты бы сказал это еще раньше, если бы сам… Но ты строишь города, засечные линии, крепости. Ум
— Твоя жизнь интереснее, — сказал Владимир завистливо. Он засмеялся:
— Хочешь, поменяю на твои знания всех своих баб и все винные подвалы?
Глава 35
О пирах великого князя уже пошла слава. К нему съезжались знатные бояре и просто именитые, а также прославившиеся подвигами простые люди, как-то Мальфред Сильный, Рогдай Удалой, Ян Усмошвец, Андрей Добрянко, Илья Жидовин, Александр Попович…
Прославленных богатырей, каждый из которых коня со всадником поднимал на плечи и носил по двору, у Владимира насчитывалось тридцать семь человек, но за столом у князя редко собиралось больше полудюжины. Почти все несли службу на казачьих заставах, в народе уже любовно именуемых заставами богатырскими. Иные, вроде богатыря Добрыни, попрежнему стояли на рубежах, но уже — посадниками земель, воеводами, в Киев наезжали вовсе редко.
Все чаще князь-витязь, как заметили богатыри, бывал на пирах сумрачен, отвечал невпопад. Взгляд его темных глаз блуждал поверх голов. Мальфред, как и надлежит простому, как камни его родины, человеку, спросил в лоб:
— Княже, никак заболел? Так два пальца в рот, только и делов! И снова можно жрать и пить в три горла!
— У него насчет баб трудности, — предположил Рогдай. Поймал на себе вопросительные взгляды, пояснил: — В Киеве уже не осталось девок, на которых можно было бы жениться! А за ворота ему выехать лень.
— Не лень, а некогда, — возразил Ян. — Ты что ж, на князя такой поклеп возводишь? Будто он только о своих женах думает? Как тебе не совестно! У него ж еще около тыщи наложниц, он и про них не забывает! В поте лица своего, как сказано в одном учении, добывает свое удовольствие!
За столом хохотали, Владимир вымученно улыбался. Здоровое воинское братство, он здесь не князь, а витязь, которого чтут за отвагу и удаль. Если в силе и уступит почти всем, то в умении владеть оружием — вряд ли. Но на самом деле он уже не витязь, а то существо, что пытается выбраться из темной земли к свету и солнцу. Друзья-богатыри пока просто не поймут. Скажут, переработался. А то и вовсе начнут прикидывать, сколько жен не опасно завести одному человеку…
— Добрые вы друзья, — сказал он насмешливо, — один к одному, как братья, хоть один черный, как головешка, другой рыжий, а третий щурится даже впотьмах… А вот в вере — пестрые, как скоморохи.
Мальфред сдвинул могучими плечами:
— Обижаешь, Владимир…
— Разве? Какому богу служите?
Мальфред подумал, пожал плечами:
— Вот ты о чем… Мы чтим русских богов, но на требы ходим к своим.
— Вот-вот! Но как ты, такой здоровый, как сарай у бабки, отказался от Одина и принял веру какого-то Христа?